одушевленных растений, которые вообще-то были растениями, поскольку жили, укоренившись на одном месте, и питались с помощью фотосинтеза, но казались плотскими, потому что у них были трубчатые тела, качающиеся и изгибающиеся, руки, двигающиеся в различных направлениях, пристально глядящие глаза. Хотя они получали достаточно питания от солнца и воды, они всегда были не прочь сожрать и переварить какое-нибудь мелкое живое существо, если удалось его схватить. Элегантно рассаженные группы этих растений окруженных низкой каменной стеной, как с декоративной, так и с предупреждающей целью, были в Стойене повсюду. Валентин находил в них какое-то зловещее очарование. Он подумал даже, нельзя ли будет привезти такую коллекцию в Горный Замок.
– У меня от них мурашки по коже, – сказал Слит. – А тебе они нравятся, Милорд?
– Не то, чтобы нравится. Они интересные.
– Может, ты и тех, людоедских, привезешь?
– Конечно! – воскликнул Валентин.
Слит только застонал. Но Валентин не обратил на это внимания. Взяв за руки Слита и Карабеллу, он сказал:
– Каждый Корональ что-то добавляет к замку: библиотеку, обсерваторию, парапет, оружейную палату, пиршественный зал, палату трофеев, и с каждым правлением Замок рос, изменялся, становился богаче и сложнее. Я так недолго пробыл Короналем, что не успел даже обдумать, что вложу в него. Но скажите: какой Корональ видел Маджипур так, как я? Кто путешествовал так далеко и с такими переживаниями? Чтобы отметить свои приключения, я соберу все странные растения которые я видел: и плотоядных, и этих одушевленных, и деревья-пузыри, и пару деревьев двика, и рощу огненных пальм, сенситивы и поющий папоротник – все чудеса, виденные нами. В Замке нет ничего подобного, лишь маленькая оранжерея, устроенная Лордом Конфалумом, а я увеличу ее! Сад Лорда Валентина! Звучит, как по-вашему?
– Это будет чудесно, Милорд, – сказала Карабелла.
Слит кисло заметил:
– Я не хотел бы гулять среди плотоядных растений ни в саду Лорда Валентина, ни в герцогствах Ни- мойи и Пилиплока.
– Мы не заставим тебя гулять по саду – смеясь, сказал Валентин.
Но пока Валентин не поселится снова в Замке Лорда Валентина, не будет никаких прогулок и никаких садов. А он целую неделю бездельничает в Стойене, ожидая, пока Эйзенхарт пополнит свои запасы. Три корабля, груженые нужными острову товарами, собирались вернуться обратно на Остров; остальные пойдут за Валентином, как тайный эскорт. Леди дала ему более сотни своих крепких телохранителей под командой грозного иерарха Лоривейд; они не были воинами в точном смысле слова, потому что на Острове не бывало насилия после последнего вторжения туда метаморфов несколько тысяч лет назад, но это были компетентные и бесстрашные мужчины и женщины, преданные Леди и готовые отдать жизнь за восстановление гармонии в королевстве. Они были ядром частной армии – первой такой военной силы, организованной на Маджипуре, если не считать древних времен.
Наконец флот был готов к отплытию. Первыми ушли корабли, возвращающиеся на остров. Они отплыли на северо-запад ранним утром Второго дня. Остальные ждали до полудня Морского дня и поплыли в том же направлении, но с наступлением темноты свернули на восток, в залив.
Длинный и узкий мыс Стойендар выходил из центрального массива Алханрола, как колоссальный палец. На его южной, морской стороне было нестерпимо жарко. На этом побережье, покрытом джунглями и заполненным насекомыми, почти не было поселений. Основная часть населения группировалась вдоль берега залива; там были большие города через каждую сотню миль, а между ними непрерывная линия рыбачьих деревушек, мелких городков и фермерских округов. Сейчас здесь было начало лета и на почти неподвижной воде залива лежала плотная дымка дары. Флот остановился на день в Карсидене, где берег поворачивал к северу, а затем двинулся к Треймону.
Валентин проводил много времени в своей каюте, осваивал обруч, данный ему Леди. Через неделю он овладел искусством впадать в легкий дремотный транс – научился отпускать мозг ниже порога сна с полной готовностью поднять его снова, и в то же время сознавать внешнее окружение. В таком состоянии транса он мог, пусть слегка и без большой силы, входить в контакт с другими мозгами, мысленно пройти по кораблю и отметить ауру спящих, поскольку спящий мозг более уязвим для такого проникновения, чем бодрствующий. Он мог слегка коснуться мозга Карабеллы, Слита, Шанамира, передать им свое изображение или доброе пожелание. Добраться до мозга малознакомых, как например, плотника Панделон или иерарха Лоривейд, было пока еще трудно, разве, что короткими фрагментарными вспышками, а вот коснуться мозга нечеловеческого происхождения вообще не удавалось, даже когда дело касалось хорошо знакомых вроде Залзана Кавола, Кона или Делиамбера. Но Валентин продолжал учиться и чувствовал, что его умение растет с каждым днем. Да по существу это и был род жонглирования, потому что он так же занимал положение в самом центре его духа, не отвлекался на посторонние мысли на толчке для контакта. К тому времени, когда «Леди Тиин» была в виду Треймона, Валентин продвинулся до уровня возможности поместить в чей-нибудь мозг начало сна с событиями и образами. Он послал Шанамиру сон о Фалкинкипе, о пасущихся на лугах животных и спускающихся с неба громадных джорна-птиц. Утром мальчик в деталях описал свой сон, но сказал, что птицы были милофты, пожиратели падали, с оранжевым клювом и мерзкими синими когтями.
– Что означает такой сон, когда опускаются милофты? – спросил он.
– Может, ты плохо запомнил сон, – сказал Валентин, – а видел других птиц, скажем, джорна? Они служат добрым предзнаменованием.
Но Шанамир простодушно покачал головой.
– Если я не умею отличить джорну от милофты, Милорд, то мне следует вернуться в Фалкинкип и чистить стойла.
Валентин отвернулся, чтобы скрыть улыбку, и решил работать более тщательно над техникой посыла образов.
Карабелле он послал сон о жонглировании хрустальными стаканчиками с золотым вином, и она рассказала об этом, описав форму стаканчиков. Слиту – сон о саде Лорда Валентина, где было множество всяких растений, но хищных не было. Слит с восторгом описал свой сон и сказал, что если бы у Короналя в Замке был такой сад, он, Слит, был бы счастлив погулять в нем.
Сны приходили и к Валентину. Почти каждую ночь Леди, его мать, издалека касалась его духа. Ее ясное присутствие проходило через его спящий мозг, как холодный лунный свет, успокаивало и ободряло. Он видел также белые дни в Замке, юношеские игры, друзей, брата Вориакса, учившего его обращению с мечом и луком, и Лорда Малибора Короналя, который путешествовал по городам, расположенными на Горе, как некий сияющий великий полубог и многое другое, выходящее из глубин его мозга.
Но не все сны были приятными. Накануне подхода «Леди Тиин» к Треймону Валентин увидел себя на берегу какой-то затерянной бухты, поросшем низким кривым кустарником. Он пошел к Замковой Горе, высившейся вдали, но на его пути оказалась стена, выше белых утесов Острова Сна, и она была железной – такого количества металла не существует на всем Маджипуре – темное, страшное железное кольцо, казалось, опоясывающее весь мир от полюса до полюса, и Валентин был по одну сторону, а Замковая гора – по другую. Подойдя ближе, он заметил, что стена потрескивает, как наэлектризованная, и от нее исходит низкое гудение, а когда он подошел совсем близко, он увидел в блестящем металле свое отражение, но лицо, смотрящее на него с этого страшного железа, было лицом Короля Снов.
3
Треймон был городом, прославленным по всему Маджипуру деревьями-домами. На второй день после высадки Валентин пошел посмотреть на них в прибрежный район к югу от устья реки Трейн.
Деревья-дома не приживались нигде, кроме как на наносной равнине Трейна. У них были короткие стволы, несколько напоминающие двика, но не такие толстые, с красивой, блестящей бледно-зеленой корой. Из них бочкообразного тела выходили короткие ветви, отгибавшие вверх и наружу, а по ним вились лианы, закрепляясь во многих местах и образуя уютные чашеобразные укрытия.
