свой человек на чикагской бирже. Я потороплю это дело, сегодня займусь специально, чтобы ты увидел, как работает настоящий нувориш-грабитель. Только вот с твоим тенденсором я бы провернул это дело наверняка гораздо быстрее. Вот это было бы зрелище! Сотни банков прогорают, я «загоняю в угол» производство каучука, золотой стандарт падает, мелкие вкладчики «идут по миру»! Все сам увидишь, своими глазами! А если притащишь мне тенденсор, я даже разрешу тебе руководить «накоплением капитала»!
Глаза у парнишки заблестели, как новенькие десятицентовики.
– Ух ты! Вот это здорово! Подумать только! Самому участвовать в такой финансовой битве! Но ведь рискованно… Если Цензор-Хранитель подведет итоги и узнает, что я отсутствовал так долго… Или моя наставница поймает меня во время незаконного использования хронодрома…
Но я ведь вам говорил, что я свое дело знаю. Что-что, а людей убеждать я умею.
– Ну, как хочешь. – Я отвернулся и затоптал сигарету. – Я просто хотел дать тебе шанс, потому что ты такой замечательный парень, неглупый. Думал, ты далеко пойдешь. Но у нас, нуворишей-грабителей, тоже, знаешь ли, есть своя гордость. Не каждому посыльному я бы доверил такое важное дело, как накопление капитала.
И я сделал вид, будто ухожу.
– Ой, мистер Блик, – мальчишка забежал вперед меня, – я очень ценю ваше предложение. Только вот рискованно. Но… «опасность – это дыхание жизни для вас», так ведь? Ладно, я принесу тенденсор. И мы вместе распотрошим рынок. Только вы без меня не начинайте.
– Хорошо, но ты поторопись. До захода солнца нужно еще много успеть. Двигай. – Я поставил банку с краской в траву и скрестил руки. Потом взмахнул веткой, словно этой штуковиной, ну, которую королито все таскают,
– скипетром.
Он кивнул, повернулся и побежал к голубому туману за камнями. Коснувшись его, он сначала стал весь голубой, затем исчез. Какие возможности открываются! Вы ведь понимаете, о чем я. Этот тенденсор… Если все, что сказал мальчишка, – правда, то его действительно можно использовать именно так, как я наобещал Эрнесту. Можно предсказывать движение биржевого курса: вниз, вверх, хоть в сторону! Предвидеть финансовые циклы, развитие отраслей промышленности. Предрекать войны, перемирия, выпуск акций… Все, что нужно, – это запихать в машинку факты, например финансовые новости из любой ежедневной газеты, а затем грести деньги лопатой. Ну, теперь можно будет развернуться.
Я запрокинул голову и подмигнул кроне дерева.
Честное слово, я чувствовал себя словно пьяный. Должно быть, я и в самом деле опьянел от предвкушения успеха. Я потерял хватку, перестал думать. А этого нельзя допускать ни на секунду. Никогда!
Подойдя к голубому облаку, я потрогал его рукой – как каменная стена. Мальчишка не соврал, действительно, без подготовки мне туда не попасть…
«Ну и ладно, – подумал я. – Хороший все-таки парнишка, Эрнест. И имя у него красивое. Эрнест. И все замечательно».
Туман расступился, оттуда выскочил Эрнест. В руках он держал продолговатый серый ящик с целой кучей белых клавиш, как у счетной машинки. Я выхватил ящик у него из рук.
– Как он работает?
– Моя наставница… Она меня заметила, – задыхаясь от бега, произнес мальчишка. – Окликнула меня… Надеюсь… она не видела… что я побежал к хронодрому… Первый раз не послушался… Незаконное использование хронодрома…
– Ладно, успокойся, – прервал я его, – нехорошо, конечно. А как он работает?
– Клавиши. Надо печатать факты. Как на древней – как на ваших пишущих машинках. А результаты появятся вот здесь, на маленьком экране.
– Да, экран маловат. И потребуется чертова уйма времени, чтобы напечатать пару страниц финансовых новостей. И еще биржевой курс. У вас что, нет ничего лучше? Чтобы можно было показать машине страницу – а она тебе сразу выдаст ответ.
Эрнест задумался.
– А, вы имеете в виду
Опять он с этим своим самовыражением!
– Но это именно то, что нам нужно, Эрнест. Давай-ка слетай к себе и прихвати тенденсор своей наставницы.
Мальчишка остолбенел от страха. Глядя на его лицо, можно было подумать, что я приказал ему застрелить президента. Того самого, что они недавно изготовили.
– Но я же сказал! Тенденсор не мой. Это моей наставницы…
– Ты хочешь руководить накоплением капитала или нет? Хочешь увидеть самую грандиозную из всех когда-либо проведенных на Уолл-стрите операций? Банки прогорают, мелкие вкладчики… и все такое… Хочешь? Тогда дуй к своей наставнице…
– Это вы обо мне говорите? – раздался чистый высокий голос.
Эрнест резко обернулся.
– Моя наставница! – пискнул он испуганной флейтой.
Около самого голубого облака стояла маленькая старушка в чудаковатой зеленой одежде. Она печально улыбнулась Эрнесту и, качая головой, взглянула на меня с явным неодобрением.
– Я надеюсь, ты уже понял, Эрнест, что этот период «необычайных приключений» на самом деле весьма уродлив и населен множеством недостойных личностей… Однако мы заждались, ты слишком надолго дестабилизировался – пора возвращаться.
– Вы хотите сказать… Цензоры-Хранители знали про мой незаконный хронодром с самого начала? И мне позволили?..
– Ну конечно. Мы очень довольны твоими успехами в самовыражении и поэтому решили сделать для тебя исключение. Твои искаженные, слишком романтичные представления об этой сложной эпохе нуждались в исправлении, и поэтому мы решили дать тебе возможность самому убедиться, сколь жестока и несправедлива порой она была. Без этого ты не смог бы получить пятую степень ответственности. А теперь пойдем.
Тут я решил, что настало время и мне поучаствовать в разговоре. Вдвоем они звучали как дуэт флейтистов. Ну и голоса!
– Подождите-ка, не исчезайте. Со мной-то как?
Старушка остановила недобрый взгляд своих голубых глаз на мне.
– Боюсь, что никак. Что же касается различных предметов, которые вы незаконно получили из нашей эпохи, – Эрнест, право же, не следовало заходить так далеко, – то мы их забираем.
– Я так не думаю, – сказал я и схватил Эрнеста за плечи. Он начал вырываться, но я держал его крепко и занес над его головой ветку. – Если вы не сделаете, что я прикажу, мальчишке будет плохо. Я – я его всего заскингирую!
Затем на меня напало вдохновение, и я понес:
– Я его в бараний рог согну. Я ему все кости переломаю.
– Что вы от меня хотите? – спокойно спросила старушка своим тоненьким голоском.
– Ваш тенденсор. Который без клавиш.
– Я скоро вернусь. – Она повернулась, издав своим зеленым одеянием легкий звон, и исчезла в голубом тумане хронодрома.
Вот так просто все оказалось! Ничего лучше я за всю свою жизнь не проворачивал. И почти без труда. Мальчишка дергался и дрожал, но я держал его крепко. Я не мог позволить ему убежать от меня, нет, сэр, – ведь это было все равно что своими руками отдать чужому мешок с деньгами.
