и машинально отметил, что это вернулась с работы Джулия.
А не сделать ли ему перерыв? Может быть, отдохнув, его отупевший мозг оживится и осуществит обещание, данное им сегодня утром Кейле, редактору журнала «Она»? Чарли поклялся, что в этом месяце он приятно удивит своих читательниц весьма любопытной статьей на злободневную тему…
Вот только с темой-то как раз и вышла некоторая заминка. Об этом Чарли, разумеется, умолчал. Он просто таинственно намекнул, что хочет сделать Кейле маленький сюрприз.
Такой ответ, как ему показалось, редактора удовлетворил. И Кейла перешла к истинной причине своего звонка, которая не имела никакого отношения к задержке с представлением в редакцию наброска текста колонки, но имела самую непосредственную связь с допущенной им оплошностью – оставление без вежливого ответа и благодарности одного приглашения, которое наверняка поступило к нему еще на прошлой неделе вместе с прочей почтой и осталось им незамеченным.
На лестничной площадке послышалось бряцание ключами. Чарли сорвал с головы свой «колпак мудреца», или «философскую шапочку», и босиком направился к двери. Он открыл ее в тот самый момент, когда Джулия вставила ключ в замок.
– В чем дело, Чарли? – обернувшись, спросила она.
– Ты удивлена, что я уже проснулся? – пошутил он. – К твоему сведению, я случайно обнаружил свой будильник и отныне намерен ежедневно пробуждаться в девять утра, чтобы пораньше приступать к работе. Честно говоря, я не ожидал, что часы в полной исправности.
– Ты говоришь о будильнике?
– Разумеется! Я думал, что он сломан.
– Ты даже не представляешь себе, какой ты счастливчик, Чарли! Заводишь будильник раз в году и считаешь, что девять утра – это жуткая рань. Попробуй как-нибудь для разнообразия начать свой рабочий день в половине пятого и до рассвета испечь сотню пирожков с клубничным джемом.
– А ты попробуй-ка приступить к работе в девять и до заката сочинить хотя бы две страницы вразумительного текста.
– Кстати, как продвигается твоя работа над следующей колонкой?
– Лучше не спрашивай! – Чарли досадливо махнул рукой. – Послушай, Джулия, я хотел кое о чем тебя спросить…
– О чем же? – Она отперла дверь и вошла в квартиру.
– А ты сама не догадываешься? – входя за ней следом, усмехнулся Чарли.
– Нет! – Джулия швырнула связку ключей на столик и сняла теплую куртку.
– Как прошло ваше с Домиником последнее свидание? Он ушел от тебя после полуночи, поэтому я решил, что на этот раз у вас обошлось без кровопролития.
Джулия скинула туфли и поставила бумажный пакет с продуктами на разделочный столик.
– У тебя такой чуткий слух? Или, может, ты подслушивал под входной дверью?
– Я поначалу так и собирался сделать, но по кабельному телевидению стали показывать новый фильм Эдама Сандлера. А когда фильм закончился, Доминик уже ушел. Я решил, что ты легла спать, и не стал тебя тревожить.
– И правильно поступил. – Джулия зевнула и стала выкладывать из пакета на стол упаковки с продуктами: пачку натурального масла, пакет обезжиренного молока, мюсли, сельдерей, лук-порей, две репки, одну зеленую редьку и два баклажана.
Умение Джулии готовить из овощей вкусные блюда всегда поражало Чарли.
– А что ты состряпала Доминику на ужин в этот раз? – спросил он, облокотившись на стол.
– Только десерт, – сказала Джулия и стала убирать продукты в холодильник. – Я последовала твоему совету и пообещала приготовить ему то, что он пожелает. Угадай, что он заказал!
– Вишневый пирог?
Чарли задал этот вопрос не случайно – вишневый пирог почему-то ассоциировался у него с Мэгги.
– А вот и нет!
Чарли обреченно вздохнул, подумав, что с Мэгги у него в последнее время ассоциируется все без исключения. Узнав, что Доминик и Мэгги побывали в подъезде их дома, он неоднократно порывался зайти к Джулии под каким-нибудь невинным предлогом и как бы между прочим расспросить ее о Мэгги.
О ней ему было пока известно лишь то, что ее доктор вскоре вернется в Штаты и тогда они, видимо, поженятся.
– Струфоли! – так и не дождавшись от Чарли нового вопроса, сказала Джулия. – Это маленькие медовые колобки, национальное итальянское угощение, которое готовят в Сочельник. И моя бабушка, и бабушка Доминика пекли их каждый год. Его бабуля, к сожалению, теперь уже пирожные не печет, она доживает свой век в санатории для слабоумных. Мои струфоли Доминик одобрил.
Чарли сочувственно пожевал губами и робко спросил:
– А для меня колобков не осталось?
– Сейчас посмотрю.
Джулия заглянула в холодильник и достала из него тарелочку, обернутую фольгой.
– Пожалуйста, угощайся! Кажется, там осталось несколько штук, – сказала она, поставив лакомство на стол.
Немного обиженный на нее за то, что до сих пор она ни разу не испекла для него этих золотистых
