— А явился как раз, когда ты начал подумывать о втором?
— Именно.
— И ты никому об этом даже не намекал?
— Ты в своем уме? Кому?
Дэн понял, что Питер сказал все, что знал.
— О чем мы все время говорим? — закричал он. — И не думай, что тебе удастся увести разговор в сторону.
— Но ты сам увел его в сторону! — возразил Питер.
— Я поговорю с сестрой. А пока можешь чувствовать себя в безопасности, — резко сказал Дэн.
С этими словами он покинул кабинет, довольный тем, что ему удалось выяснить самое главное.
Саттер отметил в своем отчете:
В течение двух следующих дней Дэн, ожидая звонка от своей сестры, разобрал “убитого” андроида, а затем вновь собрал его и поместил в футляр в доме Питера.
Перед тем, как уйти, он установил скрытую видеокамеру, направив объектив на футляр и снабдив ее автоматическим устройством включения на случай, если кто-то появится возле футляра.
На утро третьего дня ему сообщили, что сестру выписали из госпиталя. Вне себя от злости он потребовал, чтобы его соединили с психиатром Аниты.
— Одну минуту, — отозвался женский голос.
Наступила пауза. Через некоторое время в трубке раздался уже знакомый мужской голос:
— Мне очень жаль. Доктор Шнайтер считает, что ему нечего сообщить вам.
— Черт бы его побрал! — взорвался Дэн. — Передайте этому Шнайтеру, что я выцежу из него всю кровь по капле за то, что он выпустил эту пациентку, не поставив меня в известность.
Он в ярости бросил трубку на рычаг.
Он тут же позвонил Саттеру, и его соединили по видеотелефону с констеблем, который в это время патрулировал один из районов города.
Дэн спросил:
— Это правда, что каждый должен немедленно сообщить полиции об изменении своего адреса и любая площадь, сдающаяся в наем, немедленно заносится в полицейский компьютер? И если это так, можете ли вы навести для меня справки?
Вопрос был чисто риторическим. Дэн прекрасно знал о существовании такой системы регистрации и мог получить всю нужную информацию у себя на работе. Но в данном случае ему было важно, чтобы его действия казались неофициальными. Случай с Анитой был его самой большой удачей за все время работы над полученным заданием.
Как он и ожидал, Саттер признал, что такая система существует и, учитывая обстоятельства, он мог бы выяснить все, что требовалось Дэну.
В течение следующих суток, по истечении которых инспектор Инграт подписал поданное Саттером прошение о выяснении адреса, Дэн безуспешно пытался разыскать сестру дома, в магазинах и других местах, где она могла появиться. По адресу, полученному от полиции, ее тоже не оказалось. Консьержка указанного полицией дома, однако, сказала:
— Она редко бывает у себя. Я бы поискала ее в соседнем баре.
На ее лице было написано осуждение.
Когда Дэн опустился на соседний стул, Анита нервно потягивала какой-то зеленоватый напиток. Сначала она его не заметила, но потом, почувствовав, что кто-то сидит рядом, спросила, не оборачиваясь:
— Вы сели рядом не просто так, а с какой-то целью?
Ее голос выдавал напряжение, а на лице был лихорадочный румянец. Она явно была не в себе и, судя по всему, сильно навеселе. Она даже не сознавала, с кем говорит.
Дэн Тэйлер молча кивнул: он боялся, что голос выдаст его. Он поверил всему, что рассказал Питер, и ему впервые стало по-настоящему жалко сестру.
Анита продолжала, по-прежнему глядя в сторону:
— Вы сели рядом, чтобы познакомится? Вам нужна женщина? Хорошо, я согласна.
Дэн не выдержал:
— Анита!
При звуке его голоса она повернулась, и ее глаза расширились. Она бросилась ему на шею.
— Боже мой, Дэн, — всхлипывала она. — Как мне тебя недоставало! Куда ты пропал?
Дав ей немного успокоиться, Дэн осторожно высвободился из объятий. Ему почему-то сразу пришли на ум слова Питера, что за одно—два предложения Анита всегда умудряется переложить свою вину на других.
Он вспомнил, как она отказалась от его посещений в больнице, ее неожиданный уход оттуда, ее исчезновение и как он ее искал. А теперь всю вину за то, что его не было рядом, чтобы успокоить ее, она возлагает именно на него.
До рассказа Питера он бы не задумался об этом всерьез. Он бы просто отмахнулся от ее претензий, как это было уже не раз и не два, когда она раздражала или злила его.
Он почувствовал, как у него начинает щемить сердце от жалости, но взял себя в руки, вспомнив, как Анита, его единственная сестра, предлагала себя постороннему. Любому. Абсолютно любому мужчине.
Он вспомнил, как она даже не взглянула в его сторону, как она сама изъявила готовность переспать, даже не поинтересовавшись, кем был этот мужчина и как он выглядел.
Эти воспоминания были для него как ушат холодной воды.
— Анита, тебе нужна помощь.
— Со мной все в порядке.
— Не дури! — грубо сказал он, пользуясь положением брата. — Тебе нужно поговорить с психиатром.
— Я уже говорила. С доктором Шнайтером. Он приятный коротышка. И тоже считает Питера подонком.
Ее слова напомнили Дэну о докторе, еще раз подтвердив, что он в нем не ошибся. Согласившись с ней, психиатр оградил ее от необходимости трезво оценивать свои поступки.
Значит, полагаться ему больше было не на кого. Значит, только он сам должен был привести ее в чувство. Что ж, так тому и быть.
Он рассказал Аните все, о чем ему поведал Питер. Когда он закончил, ее голубые глаза затуманили слезы, быстро сменившиеся колючим взглядом.
— Значит, ты тоже на его стороне? — всхлипнув, спросила она. — Значит, ты тоже против меня?
Дэн понял, что она не слышала и половины того, что он сказал.
— Послушай, — взмолился он, — возьмем хотя бы только одно из того, на что жаловался Питер. Это правда, что ты звонила ему на работу по десять, а то и больше раз на дню?
— Я вообще никогда ему не звонила, — разозлилась она. Слезы высохли, и ее глаза метали голубые молнии. — Я ненавижу его! Зачем мне звонить человеку, которого я ненавижу?
— Тогда ты его не ненавидела, — уточнил Дэн.
— Я всегда его ненавидела. Он мне никогда не нравился.
Дэн взглянул на нее. Ее глаза были опять небесно голубыми, но взгляд был пустым. Она его не слушала.
Он вспомнил андроида, которого разобрали в учебных целях на одном из занятий в колледже. Когда вынули блок базовой стабилизации, ответы андроида на разные вопросы стали только частично ассоциированными. Ответы Аниты были точно такими же.
