У меня нет времени, которое понадобится компьютерам, чтобы ответить на столь сложный вопрос. Одним синхронизированным движением я активизирую предохранители на атомной боеголовке ракеты и посылаю ее на пустынные холмы к северу от деревушки. Она зарывается в почву, не причинив никакого вреда.
— Ваше открытие, — говорю я, — просто означает, что теперь я буду относиться к Мозгу как к союзнику и сделаю все возможное, чтобы спасти его от вас.
Не переставая говорить, я как бы случайно подхожу к Анне Стюарт, протягиваю руку, касаясь ее, и одновременно направляю поток электрической энергии. Через мгновение от нее останется лишь кучка пепла.
Но ничего не происходит. Никакого энергетического потока нет. Я стою, не веря в происходящее, и напряженно жду, когда компьютеры сообщат мне о причине неудачи.
Но вычислительные центры безмолвствуют.
Я бросаю взгляд на Граннитта. Вернее, на то место, где он только что находился. Его там нет.
Анна Стюарт, по-видимому, поняла, что со мной происходит.
— Это произошло благодаря способности Мозга перемещаться во времени, — говорит она. — В сущности говоря, это единственное преимущество, которое у него есть перед тобой. Мозг отправил Билла… мистера Граннитта в прошлое, так что он не только проследил за твоим прибытием сюда, но и отправился на машине в твои коттедж и, следуя указаниям Мозга, стал господином положения. Сейчас он уже наверняка отдал команду, которая заблокировала тебя от компьютеров.
— Он не знает, какая это команда, — говорю я.
— Знает, — уверенно заявляет Анна Стюарт. — Он почти всю ночь занимался тем, что встраивал в Мозг схемы команд, и теперь они должны автоматически управлять тобой.
— Только не мной, — говорю я.
Но, едва произнеся эту фразу, я устремляюсь вниз по каменным ступеням, по дорожке, к проходной. Охранник что-то кричит мне вслед. Я бегу по шоссе, не обращая внимания.
Я пробегаю примерно полмили, когда неожиданная мысль приходит, словно озаряет меня: впервые за всю историю моего существования я отрезан от информационных центров и компьютеров какой-то посторонней силой! В прошлом я отсоединял себя только сам и отправлялся куда угодно, твердо зная, что мгновенно могу восстановить необходимую связь.
Сейчас это невозможно.
Осталась только часть меня — та, что бежала сейчас по шоссе. Если и ее уничтожат, мне конец.
«В такие минуты, — думаю я, — человек испытывает отчаяние, страх».
Я пытаюсь вообразить, какую форму должна принять такая реакция, и на мгновение мне кажется, будто я чисто физически ощущаю какое-то подобие волнения.
Такая реакция меня не устраивает, и я продолжаю бег.
Пожалуй, впервые я пытаюсь исследовать себя с точки зрения человеческого существа, каким сейчас являюсь. Вне всякого сомнения — я очень сложный феномен. Создав себя гуманоидом, я автоматически промоделировал человека — как внутренне, так и внешне: псевдонервы, псевдоорганы, мышцы, скелет — все это есть во мне, потому что куда легче следовать уже готовому образцу, чем создавать что-то новое.
Созданное мной существо наделено способностью мыслить. У него сохранился достаточный контакт с ячейками памяти и компьютерами для создания определенных структурных схем: памяти, вычислений, осознания физиологических действий, привычек — таких, например, как ходьба. Короче, это существо в известной мере живет.
Через сорок минут неустанного бега я оказываюсь у своего домика. Притаившись за кустом в сотне футов от забора, я наблюдаю. Граннитт сидит в кресле в саду. На подлокотнике лежит автоматический пистолет.
Интересно, что я почувствую, когда пуля пронзит меня, — ведь восстановиться я не смогу. «Мне это не понравится», — мысленно говорю я. При этом внешне я продолжаю оставаться совершенно безучастным, но пытаюсь вызвать в себе нечто похожее на страх.
Из своего убежища я кричу:
— Граннитт, что вы собираетесь делать?
Он встает и подходит к забору.
— Можешь не прятаться, — говорит он. — Я не буду стрелять.
Я тщательно обдумываю его слова, вспоминая все, что знаю о его порядочности на основе прежних с ним контактов. Я решаю, что вполне могу положиться на его слово.
Когда я выхожу из-за куста, он небрежно прячет пистолет в карман куртки. Я вижу, что мышцы его лица расслаблены, в глазах уверенность.
— Сервомеханизмы уже получили мои инструкции, — говорит он. — Ты опять отправишься наблюдателем в будущее, но уже под моим контролем.
— Никто и никогда, — угрюмо заявляю я, — не будет меня контролировать.
— У тебя нет выбора, — говорит Граннитт.
— Я могу остаться таким, как сейчас, — отвечаю я.
— Как хочешь. — Граннитт пожимает плечами. — Почему бы тебе действительно не попробовать какое-то время побыть человеком? Приходи через тридцать дней, тогда и поговорим.
Он, видимо, чувствует, что мне в голову пришла какая-то мысль, потому что резко добавляет:
— И не вздумай прийти раньше. Я прикажу охране стрелять.
Я уже делаю шаг, намереваясь уйти, потом поворачиваюсь к нему лицом.
— Это человеческое тело, — говорю я, — но у него нет никаких человеческих желаний. Что мне делать?
— Меня это не касается, — говорит Граннитт.
Первые несколько дней я провожу в Ледертоне. В самый первый день я работаю простым рабочим: копаю яму под фундамент. К вечеру я чувствую, что такая работа меня не удовлетворяет. По дороге в отель я вижу в окне магазина объявление: «Требуются служащие!».
Я устраиваюсь в галантерейный магазин простым клерком. Первый час у меня уходит на знакомство с ассортиментом, и так как я обладаю автоматической памятью, то очень быстро разбираюсь в ценах и качестве товаров. На третий день владелец магазина делает меня помощником управляющего.
Я имею обыкновение завтракать в кафетерии местного отделения национальной маклерской фирмы. После беседы со мной управляющий, обратив внимание на мое умение оперировать цифрами, берет меня в бухгалтерию.
Через мои руки проходит колоссальное количество денег. Понаблюдав некоторое время за финансовыми операциями, я наловчился изымать небольшое количество денег, чтобы поиграть на бирже, которая находится в доме напротив. Так как любая игра сводится к проблеме математических вероятностей, где решающим фактором является скорость вычисления, то через три дня я сколачиваю капитал в десять тысяч долларов.
После этого я доезжаю на автобусе до ближайшего аэропорта и лечу в Нью-Йорк. Там я захожу в главную контору крупной фирмы по продаже электротоваров. После беседы с помощником главного инженера меня представляют самому главному инженеру, и через некоторое время я знакомлю их с электрическим приспособлением, которое может включать свет силой мысли. В действительности это простое преобразование электроэнцефалографа.
За это изобретение фирма выплачивает мне один миллион долларов.
Прошло уже шестнадцать дней с тех пор, как я ушел от Граннитта. Я купил машину и самолет. На машине я езжу с огромной скоростью, на самолете забираюсь высоко в небо, всякий раз расчетливо рискуя, чтобы выработать в себе страх. Через несколько дней это теряет для меня всякий смысл.
Через научные общества я собираю сведения о всех имеющихся в стране вычислительных машинах. Лучшей из них, безусловно, является Мозг, созданный Гранниттом. Я покупаю хороший компьютер и конструирую аналоговые устройства, чтобы улучшить его. Но меня беспокоит мысль: что, если я сконструирую еще один Мозг? Мне понадобятся тысячелетия, чтобы вложить в его ячейки памяти те
