Джек Вэнс
Умирающая земля
Туржан Миирский
Туржан сидел в своей мастерской, вытянув ноги, прижавшись спиной и опираясь локтями на скамью. Перед ним стояла клетка; Туржан с раздражением смотрел на нее. Существо в клетке отвечало ему взглядом, значение которого понять было невозможно.
Жалкое существо – с большой головой на маленьком тщедушном тельце, со слабыми слезящимися глазами и отвислым дряблым носом. Слюнявый рот расслабленно кривился, кожа блестела розоватым воском. Несмотря на свое явное несовершенство, это был наиболее успешный продукт чанов Туржана.
Туржан встал, отыскал чашку с кашицей. Длинной ложкой поднес кашицу ко рту существа. Но тварь не приняла пищу, и кашица потекла по ее рахитичной груди.
Туржан поставил чашку, медленно отошел от клетки и вернулся на прежнее место. Целую неделю тварь отказывается есть. Неужели под ее идиотской внешностью скрывается ясное понимание ситуации и воля к самоуничтожению? И тут Туржан увидел: бело-голубые глаза закрылись, большая голова существа повисла и ударилась о пол клетки. Наступила смерть.
Туржан вздохнул и вышел из комнаты, поднялся по извилистой каменной лестнице на крышу своего замка Миир, высоко над рекой Дерной. Солнце висело низко над землей; рубиновые лучи его, тяжелые и густые, как вино, искоса освещали узловатые стволы деревьев древнего леса и ложились на покрытую дерном лесную почву. На лес быстро опускалась мягкая теплая тьма, а Туржан все стоял, размышляя о смерти своего последнего создания.
Он вспомнил многих его предшественников: существо, целиком состоящее из глаз; бескостную тварь с пульсирующей поверхностью обнаженного мозга; прекрасное женское тело, внутренности которого тянулись в питательный раствор, как ищущие корни; существо, вывернутое наизнанку… Туржан мрачно вздохнул. Его методы приводят к неудачам; его синтезу не хватает фундаментальности – главной матрицы, собирающей компоненты в единое целое.
И вот, сидя так и глядя на темнеющую землю, он вспомнил ту давнюю ночь, когда рядом с ним был Сейдж.
– В прошедших веках, – говорил Сейдж, глядя на низкую звезду, – колдунам были известны тысячи заклинаний, и волшебники осуществляли при их помощи свою волю. Сегодня, когда Земля умирает, людям осталась лишь какая-нибудь сотня заклинаний, да и те дошли до нас благодаря древним книгам… Но есть некто, по имени Панделум, который помнит все заклинания, все чары, все магические формулы, все руны, все то древнее волшебство и чародейство, которое когда-либо разрывало и формировало пространство… – И он замолчал, погрузившись в свои мысли.
– А где он,этот Панделум? – немного погодя спросил Туржан.
– Колдун живет в Эмбелионе, – ответил Сейдж, – но никто не знает, где находится эта местность.
– Как же тогда найти Панделума?
Сейдж еле заметно улыбнулся.
– В случае необходимости можно воспользоваться специальным заклинанием.
Оба помолчали, затем Сейдж снова заговорил, глядя на лес:
– Панделума можно расспросить обо всем, и Панделум ответит – если спрашивающий отслужит ему определенную службу. Только легких заданий у этого колдуна не бывает.
И Сейдж показал Туржану заклинание, которое нашел в древней папке с документами и хранил до сих пор в тайне от всего мира.
Вспомнив этот разговор, Туржан спустился в свой кабинет, длинный сводчатый зал с каменным полом, покрытым толстым красновато-коричневым ковром. Фолианты, заключавшие колдовство Туржана, лежали на длинном, черной стали, столе или в беспорядке были рассованы по полкам. Здесь были тома, собранные многими колдунами прошлого, неряшливые фолианты, оставленные Сейджем, переплетенные в кожу книги, содержащие сотни мощных заклинаний, большей частью настолько сложных, что Туржан мог держать одновременно в памяти не более четырех.
Туржан отыскал пыльную папку и, перелистывая страницы, отыскал указанное Сейджем заклинание – Призыв Неистового Облака. Он смотрел на буквы: в них горела могучая сила, рвавшаяся со страниц, будто стремясь покинуть темное одиночество книги.
Туржан закрыл папку, отправляя заклинание обратно в забвение. Он надел короткий синий плащ, подвесил к поясу меч и прикрепил к запястью амулет с рунами Лаккоделя. Потом выбрал заклинания, которые хотел захватить с собой. Он не знал, какие опасности могут его поджидать, поэтому остановил свое внимание на трех заговорах наиболее общего применения: Великолепном Призматическом Разбрызгивателе, Воровской Мантии Фандаала и на Заговоре Медленного Часа.
Он взобрался на стену своего замка и постоял под высокими звездами, вдыхая воздух древней Земли… Сколько поколений людей вдыхали этот воздух до него? Какие стоны боли пронизывали этот воздух, какие признания, смех, воинственные выкрики, вздохи…
Ночь подходила к концу. В лесу блуждал голубой огонек. Туржан смотрел на него несколько мгновений, потом распрямился и произнес Призыв Неистового Облака.
Тишина; затем шепот какого-то движения, переходящий в рев сильного ветра. Из ниоткуда выплыло белое облако и прилипло к столбу кипящего черного дыма. И из этого завихрения раздался глубокий низкий голос:
– Инструмент в твоей беспокойной власти; куда ты хочешь отправиться?
– Четыре направления, затем одно, – сказал Туржан. – Я должен быть живым доставлен в Эмбелион.
Облако завертелось, подхватило его и понесло, вращая, вверх и вдаль. Он летел в четырех направлениях, затем в одном, и наконец сильный удар выбросил Туржана из облака в далеком Эмбелионе.
Туржан встал, покачиваясь, слегка оглушенный. Постепенно пришел в себя и огляделся.
Он стоял на берегу прозрачного пруда. Под ногами росли синие цветы, а вдали виднелась роща сине- зеленых деревьев. Высоко в тумане шелестела их листва. На Земле ли находился Эмбелион? Деревья были похожи на земные, цветы знакомой формы, воздух такой же, как на Земле… Но чего-то важного не хватало. Возможно, дело в нечеткой линии горизонта, или в воздухе, непостоянном и блестящем, как вода? Самым странным, однако, было покрытое рябью небо, в котором отражались тысячи разноцветных световых столбов, которые свивались в небе в необыкновенные кружева, в драгоценную сеть. Пока Туржан смотрел, над ним пронеслись лучи золотистого, топазового, фиолетового и ярко-зеленого цвета. Теперь он видел, что цветы и деревья была лишь отражали краски неба, изменив свой цвет на оранжево-розовый и пурпурный. Потом цветы приобрели оттенок красной меди и через малиновый и темно-бордовый цвета перешли к алому, а деревья стали цвета спокойного моря.
– Неизвестная Земля, – сказал самому себе Туржан. – Нахожусь ли я в прошлом или в будущем? – Он взглянул на горизонт, и ему показалось, что это черный занавес, уходящий высоко во тьму со всех четырех сторон.
Послышался топот копыт; Туржан обернулся и увидел большую черную лошадь, летящую по берегу пруда. На лошади сидела молодая женщина с распущенными черными волосами. На ней были свободные белые брюки до колен и развевающийся желтый плащ. Одной рукой она сжимала узду, другой размахивала мечом.
Туржан осторожно отступил, увидев, что рот женщины гневно сжат, а в глазах ее горит необыкновенная ярость. Женщина натянула поводья, подняв лошадь на дыбы, и набросилась на Туржана, пытаясь ударить его мечом.
Туржан отпрыгнул и извлек собственное оружие. Когда всадница снова напала, он отразил удар и коснулся лезвием ее руки. Показалась кровь. Она удивленно отпрянула, сняла с седла лук и наложила на тетиву стрелу. Туржан прыгнул вперед, увернулся от ее меча, схватил ее за талию и стащил на землю.
Женщина яростно сопротивлялась, и Туржан боролся с ней не самым благородным образом. Наконец он заломил ей руки за спину и прошипел, переводя дыхание:
– Тише, ведьма, или я потеряю терпение и ударю тебя.
– Поступай как хочешь, – выдохнула женщина. – Жизнь и смерть – родные сестры.
