раскаленным утюгом, от них шел пар, но было совершенно ясно, что за оставшееся до собеседования с нанимателем время она их не высушит. Ей бы только успеть доехать до Крестовского и отыскать дом Мишиных. «Опять я опаздываю! - горько подумала она. - И чего это, скажите на милость, мне вздумалось вчера на ночь глядя стирать единственные джинсы?» То есть джинсы были не совсем единственные, имелись еще одни - сплошь в цветочных аппликациях, в которых она щеголяла летом.
- Придется что-то другое надевать, - сказала Александра, хватая с гладильной доски джинсы и неся их на веревку в ванную комнату - досушивать.
Ангел вздохнул. Это ведь именно он шепнул ей вчера, когда она уже спать улеглась, что надо бы встать и постирать джинсы. И он же, да простит его подопечная, нанес непоправимый урон ее последним целым колготкам, чтобы она не могла пойти устраиваться на работу в короткой юбке. То есть, он не рвал ее колготок, конечно, а просто подсказал Александре присесть на минуточку в кресло, из обивки которого торчал маленький гвоздик, и в результате - безнадежно порванные колготки. Бедный Ангел Хранитель, как не любил он огорчать Александру! Даже когда это было для ее же пользы.
Александра вернулась из ванной и еще раз оглядела убогий свой гардероб - пяток «плечиков» да две полки. Подумала и решила, что единственный выход - надеть черную шелковую юбку, длинную и довольно широкую, а под эту юбку все-таки натянуть джинсы - для тепла, те самые, с цветочками. Сказано - сделано. Осталось последнее, без чего никак нельзя было выйти из дома. Александра подошла к высокой этажерке, на которой сверху стояла темная, уже почти не различимая, икона Божией Матери - единственное наследство от ее давно скончавшейся бабушки.
- Пресвятая Богородица, спаси, сохрани и благослови! - и через минуту она выскочила из дома и понеслась к станции метро.
В вагон одновременно сели две чем-то похожие на монахинь девушки: обе в длинных черных юбках и черных шапочках, надвинутых на самые брови, и в черных спортивных куртках. Вот только прически торчали у них из-под шапочек вовсе не монашеские: у одной кудри черные, крутыми кольцами, а у другой и вовсе буйные, но зато рыжие. И вышли девушки на одной и той же остановке метро, на станции «Крестовский остров», и обе двинулись по направлению к Вязовой улице. Дошли и свернули на нее, и одна пошла по левой стороне улицы, вторая - по правой. Они уже и поглядывать друг на дружку через улицу стали с некоторым подозрением: уж не в одно ли место они обе направляются?
Но тут диспозиция вдруг резко изменилась. На улицу выехал серебристый джип, поравнялся с черноволосой девушкой, замедлил ход и остановился в трех шагах перед нею. Водитель распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья.
- Александра! Это ты?
- Я, Павел Иванович! Здравствуйте!
- Садись в машину!
Александра подхватила подол и неловко забралась на сиденье.
- А я встречал тебя у метро. Но, видно, пропустил, не узнал тебя в этом наряде. С чего это ты монашкой вырядилась?
- Монашкой?! - удивилась Александра. - Да бросьте вы, кто же меня за монашку примет!
- А вот как бы наша Жанна не приняла.
- Это мачеха будущая, что ли?
- Типун тебе на язык, Александра! Мы все в доме надеемся, что Бог не попустит такого безобразия.
- А хозяин дома что по этому поводу думает?
- Ну… Он, скажем так, что-то тянет с женитьбой. Видно, не определился еще.
- Поня-ятно. А юбку поверх джинсов я надела для солидности: что это за гувернантка в джинсиках?
- Лучше бы какой-нибудь строгий костюм… Или у тебя нет такого?
- Да есть, есть у меня деловой костюм! Английский, между прочим! Ну, по фасону английский, а шила мне его мама, специально для школы. Я его хотела надеть, но перед самым выходом вдруг выяснилось, что у меня все колготки продрались… Ой! - Запоздало смутившись, Александра прикрыла рот ладошкой.
- Да, это жуткое дело, когда колготки рвугся! Это страшно почти как война!
- Смеетесь, да?
- Ни чуточки. У меня, Александра, в доме полно женщин: жена, сестра, теща и почти взрослая дочь. Так вот, когда в доме у кого-то неожиданно рвутся колготки, это заставляет меня вспоминать афганскую войну: точно так же я вздрагивал, когда неподалеку рвались снаряды.
- Поня-ятно! Это вы так шутите, да?
- Ну, уж как умею, извини! Я ведь человек в прошлом военный. А сейчас, Александра, мне надо позвонить, и ты мне поможешь. Достань у меня из кармана куртки мобильник и набери номер, который я тебе продиктую, а потом дай трубку мне. - Зажав мобильный телефон между плечом и ухом, он сказал в него: - Жанна? Тут у ворот я встретил девушку, которая говорит, что пришла по объявлению наниматься в гувернантки. Провести ее к тебе или ты ей назначишь другое время?… Не надо ничего откладывать? Тогда встречай!
Они подкатили к дому и въехали в моментально открывшиеся ворота. Дом и сад Александра не разглядела: во-первых, еще было темновато, а во-вторых - не до того было. Она поднялась вслед за Павлом Ивановичем на крыльцо, элегантно приподнимая юбку на единственно возможную, хорошо рассчитанную высоту - чтобы и не споткнуться, и джинсы не показать. Но в холле оказалась еще одна лестница, на площадке которой, этажом выше, она увидела целое общество: высокую красивую женщину в красном шелковом халате и двух сестер-близняшек в джинсах и свитерках.
Начав подниматься по ступеням, Александра на этот раз не сумела справиться с юбкой, запуталась в ней, споткнулась и с громким возгласом «Блин!» одной рукой ухватилась за перила, а другой вздернула край юбки гораздо выше щиколотки, продемонстрировав всем желающим свои джинсы с цветочками. На миг она растерялась и остановилась.
Ангел вздохнул с облегчением: он знал, это был последний раз, когда из уст Александры вылетело поганое словечко. Уж больше она его никогда не произнесет, он за этим присмотрит! Как и все Ангелы, Александрос с благоговением относился к слову и следил, чтобы речь его подопечной была чиста, не осквернялась ни грязными словами, ни мусором словесным. Тем более, что она «филолог», то есть, в переводе с греческого - «любящий слово».
- Ах, да не смущайтесь вы! Поднимайтесь, поднимайтесь, мы уже ждем вас! - приветливо пропела высокая женщина и ободряюще Александре улыбнулась.
Девочки переглянулись и тоже заулыбались.
Александра поднялась на площадку и остановилась.
- Вы, наверное, хозяйка? - спросила она черноволосую красавицу в красном.
- Совершенно верно. Зовут меня Жанна. А вас?
- Александра. А это Юлианны! - весело сказала она, вспомнив чудный «Танец с зеркалом» на лицейской сцене.
- Ну, вообще-то они…
Юлька шагнула вперед и протянула Александре руку.
- По-настоящему меня зовут Юлия, а это моя сестра Аннушка. А откуда вы знаете, что нас прозвали Юлианнами?
- Я была в лицее на рождественском концерте и видела ваш танец. Девочка, которая его объявляла, так и сказала: «Исполняет Юлианна Мишина!»
- Это была Кира, наша подружка, - сказала Аннушка. - Она очень красивая, правда?
- А танец вам понравился? - перебила сестру Юлька.
- Очень! Но я чуть не заплакала, когда вы расставались. Так приятно видеть, что на самом деле вы вместе и даже не думаете расставаться.
- Спасибо, - сказала Аннушка. - Жанна, можно мы отведем Александру в нашу комнату и все ей там покажем?
- Да-да, идите! Вам следует познакомиться поближе. Жаль, что папа уже уехал в офис. Ну, ничего, я сама ему позвоню… И что же мы скажем вашему папочке, девочки?
- Скажем, что нам нравится наша гувернантка! - заявила Юлька. - Классная гувернантка!
