заключают политические браки. Ты же станешь моей фавориткой.
Феодора вскочила с кровати и быстро накинула на себя сорванный Мурадом халат.
— Я никогда не стану твоей наложницей! Никогда! — решительно заявила она осклабившемуся Мураду.
— Станешь, потому что этого хочу я! Адора, моя сладкая Адора, моя маленькая Адора! Почему ты пытаешься скрыть свои чувства? Я же знаю, что ты любишь меня. Какая тебе разница, будешь ты моей официальной женой или нет? Неужели для тебя так много значат несколько слов, сказанные священником или муллой?
— Я — не публичная девка, чтобы стать наложницей. Я — Феодора Кантакузин, византийская принцесса!
Мурад рассмеялся, но на этот раз совершенно добродушно.
— Ты сейчас в первую очередь моя рабыня, Адора. Твоя свобода в моих руках. Если ты будешь послушной, я отпущу тебя на волю, а если нет, то ты останешься в полном моем распоряжении.
Он опять схватил Феодору за руку и притянул к себе. Она уже понимала, что сопротивляться бесполезно, и не пыталась противостоять ему. Его губы прикоснулись к ее губам, но она не ответила на его поцелуй. Тогда он покрыл поцелуями все ее лицо, потом снова сорвал с нее халат и стал целовать ее грудь.
— Нет! — взмолилась Феодора. — Прошу тебя, не надо. Я не хочу тебя!
Мурад секунду помедлил и с улыбкой на устах ласковым голосом сказал ей:
— Я не верю тебе. Я не верю, что ты не любишь меня. Я не верю, что ты не хочешь меня. Мне не нужна официальная церемония, чтобы убедиться в твоей любви. Хватит бороться с собой, глупенькая моя. Я по твоим глазам вижу, как тебе хочется, чтобы я овладел тобой.
Сказав это, Мурад снова стал покрывать ее тело поцелуями, Феодоре нечего было ему возразить: он прав — она уже хотела его. Когда его губы в следующий раз коснулись ее губ, она не стала противиться и ответила на поцелуй.
Мурад быстро стянул с нее шаровары и обнажился сам. Его тело стало теперь более мускулистым и поджарым. Руки Феодоры заскользили по его коже, как бы вспоминая стародавние ощущения от прикосновения к ней.
— Любовь моя, ты прекрасна, — прошептал Мурад. Он развел ноги Феодоры и легко проник в нее. Мир перестал существовать, остались только два слившихся тела.
Феодора не помнила, как уснула. Наутро ее разбудил Мурад, его пальцы ласкали ее. Спросонья она всем телом прижалась к нему, однако через мгновение, вспомнив все — где она находится и что случилось вчера, отпрянула.
— Пожалуйста, остановись. Прошу тебя, не надо, — прошептала она, задыхаясь от наслаждения.
Он не послушал ее, а лишь еще настойчивее стал ласкать.
— Мурад, остановись, ты убьешь меня!
— Нет, моя сладкая, я сделаю тебя счастливой, — возразил он.
В Феодоре боролось два противоположных чувства: она и не хотела, чтобы он владел ее телом, и, наоборот, страстно желала этого.
Он опять, мягко и медленно, как вчера вечером, овладел ею и быстро привел и себя, и ее к самой вершине плотской радости.
Когда к ней снова вернулось сознание, она обнаружила себя в объятиях Мурада. Он счастливо улыбался и восторженно смотрел на нее. Однако сейчас, после того как она не смогла справиться со своими низменными, как ей казалось, желаниями, Феодора была настроена отнюдь не так благодушно, как он.
— Я никогда не забуду тебе этого! — зло прошипела она, и слезы хлынули из ее прекрасных глаз.
Она была зла, в первую очередь, конечно, на себя, но вымещала свою злость на нем. Он же, не понимая, что с ней, недоумевал:
— Чего ты мне не забудешь? Того, что перестала бороться с собой и отдалась мне? Но это же прекрасно! Ты только подтвердила мои слова, что любишь меня.
— Я не прощу тебе того, что ты обратил меня в наложницу!
— О Аллах! Адора! Почему ты никак не хочешь понять меня? Я вовсе не хочу делать тебя своей наложницей! Я хочу сделать тебя своей любовницей. Я хочу поставить тебя выше всех женщин, живущих на земле. Если ты пожелаешь, я в обход своего сына сделаю тебя своей наследницей. Я сделаю все, что ты хочешь! Пойми, я люблю тебя.
— Женщины не могут наследовать власть в Турции.
— Роди мне сына, и я сделаю его своим наследником.
— Нет!
Феодора вскочила с кровати.
— Стоять! — приказал Мурад. — Ты опять забыла, что ты моя рабыня! — В его голосе слышались металлические нотки. — Рабыня! Встань на колени и проси у своего господина прощение!
— Никогда!
Он схватил ее за руку, бросил на кровать и поцеловал.
— Ну вот, смотри, ты мне грубишь, а я, вместо того чтобы наказать тебя, целую твои алые губы. Я готов даже подчиняться твоим приказам!
— Вздор! Отпусти меня! Мурад рассмеялся:
— Тогда становись на колени и проси у меня прощения. Я жду, Адора!
Она попыталась вырваться, но тщетно.
— Ты просишь меня…
— Я приказываю!
— Приказываешь мне встать перед тобой на колени потому, что я грубо разговариваю с тобой, или потому, что мне не нравятся твои поцелуи?
Она опять пыталась вырваться, но он крепко сжал ее запястье и силой опустил ее на колени. Адора, не зная, как избежать унижения, укусила его до крови, но он не ослабил хватку.
— Это я тоже запомню, мой господин.
— Не надо говорить таким тоном! К тому же не только господин, но еще и хозяин, и повелитель!
Он опять наклонился и поцеловал ее.
— Ты не имеешь права целовать меня! — кричала она.
— Почему я не имею права целовать свою рабыню?
Сейчас я поцелую тебя еще раз.
— Я ненавижу тебя!
— За что?! Поздно, моя глупенькая Адора. Сегодня ночью ты порвала с прошлой жизнью. Перестань злиться, я люблю тебя!
Он еще раз поцеловал ее, и она уже не могла не ответить на его поцелуй. Но сейчас она это сделала не только по велению тела, но и по желанию души. Мурад был прав — у нее начиналась новая жизнь. Она никогда не забудет Александра, но он ушел из этого мира навсегда, а ей еще предстояла долгая жизнь здесь, на грешной земле.
Глава 16
Прошло несколько дней. Мурад и Феодора уже жили вместе, и, если не считать мелких, незначительных ссор, в их отношениях стали преобладать нежность и любовь. Феодора по-прежнему считалась его рабыней. Однажды Мурад произнес:
— Не верю, что ты, с твоим замечательным умом, с твоей образованностью, можешь приготовить для меня пищу или почистить мою обувь, как делают настоящие рабыни.
— А я и не собираюсь работать для тебя своими маленькими ручками, — ответила она с очаровательной улыбкой. — Я хотела бы помогать тебе своей головой. Я — принцесса Византии, а не крестьянка, и рабыня из меня получится весьма капризная и надменная.
— Я знаю, почему ты так говоришь, ты просто не умеешь готовить и, чтобы скрыть это, пытаешься отшутиться. Но если ты моя рабыня, то тебе придется иногда стирать мои рубашки и готовить мне обеды. Что бы ты ни говорила, я заставлю тебя признать мою власть над тобой!
Назревала очередная ссора. Брови Феодоры гневно сошлись, и она дерзко ответила Мураду:
