— Так это вы ей рассказали? — Селия едва могла поверить тому, что услышала, и после всех этих мучительных лет она почувствовала безмерное облегчение. — Тогда вы и виноваты в ее смерти, — подойдя к Джеральдин и ни на минуту не задумываясь, выпалила она. — Может, теперь вы наконец понимаете, чего стоила предложенная вами любовь?
Не успела Селия сообразить, что произошло, как щеку ее точно обожгло. Кто-то кинулся к Джеральдин предотвратить новый удар, но тут в комнате раздался чей-то повелительный окрик — властное требование, чтобы все успокоились; в этом окрике Селия узнала голос полицейского, приходившего в клуб накануне.
— С вами все в порядке? — спросил сержант, подходя к ней. — Селия кивнула, все еще не в силах заговорить, и он представил ей пришедшего вместе с ним человека: — Следователь инспектор Пенроуз.
— Я вас, инспектор, не ждала, — вырвалось у растерянной Селии, и она тут же поняла, какую сморозила глупость. — Мне казалось, мы с сержантом вчера уже обо всем поговорили.
— Боюсь, что мы здесь совсем по другому поводу, — сказал Пенроуз, уводя Селию в сторону от толпы, и она заметила, что голос его, несмотря на напряженность ситуации, звучит спокойно и приятно. — Мне надо задать вам несколько вопросов, связанных с убийством Марджори Бейкер.
— Марджори Бейкер? Работницы Мотли?
— Именно. Ее тело нашли сегодня утром в студии на Маринс-лейн. Здесь есть уединенное место, где мы могли бы поговорить?
Пенроуз последовал за Селией Бэннерман вверх по лестнице, а потом вслед за ней пересек широкую площадку перед мезонином, где, судя по всему, располагались одни лишь офисы. После грандиозного вестибюля и общественной части здания казалось, что комната Селии благодаря своей монашеской простоте принадлежит какому-то совершенно иному строению. Дубовая мебель, хотя дорогая и со вкусом подобранная, была сведена к минимуму — письменный стол, два стула и по крохотному буфету в каждом из двух альковов. Насколько Пенроузу удалось рассмотреть, в комнате украшением служили только три подобранные одна к одной и выставленные на каминной полке китайские вазы, и инспектор подумал: аскетизм этой комнаты во вкусе хозяйки или следствие свойственной медсестрам бережливости? Но ее письменный стол — который обычно отражает привычки и пристрастия хозяев — свидетельствовал скорее о первом: на нем не было ни фотографий, ни безделушек, ни книг. Все лежавшие здесь предметы явно принадлежали клубу, ни один из них — самой Селии.
Пенроуз сел на предложенный ему стул и принялся ждать, пока женщина, вынув из сумочки пудреницу, рассмотрит красноватую отметину на своей щеке. Как он догадывался, Селия сейчас озабочена не столько физическим ущербом, сколько позором публичного оскорбления.
— Если бы мне уже не было стыдно за то, что произошло там, внизу, мне бы стало стыдно теперь, — захлопнув пудреницу и бросив ее на стол, произнесла она. — Но наши перепалки, хотя они и вызваны давними трагедиями, должны казаться вам жалкими в сравнении с тем, из-за чего вы сюда пришли.
— А можно вас спросить, из-за чего была именно эта перепалка?
— Из-за ошибки, совершенной мною двадцать лет назад. Как странно, что настигла она меня именно в эту минуту.
— В каком смысле странно?
— В том смысле, что она, инспектор, возможно, имеет отношение к цели вашего сегодняшнего визита, хотя я и не понимаю, почему смерть Марджори Бейкер привела вас в «Клуб Каудрей».
Пенроуза заинтриговало это замечание, но он решил все же сначала ответить на вопрос Селии.
— Насколько мне известно, вы имели дело с мисс Бейкер в связи с назначенным на понедельник гала-представлением, так ведь?
— Правильно. Она была здесь, и не однажды — по просьбе сестер Мотли приносила вещи и уносила их; в последний раз не далее как вчера. Меня при этом не было, но мы увиделись позже на Сент-Мартинс- лейн. Она помогала нам с последними примерками.
— На эти примерки пришло несколько членов вашего клуба?
— Да, нас было четверо. Я, Мэри Сайз, Мириам Шарп и леди Эшби. — К чести Селии, последнее имя она произнесла без всякой неприязни. — Мотли шьют платья не только для нас четверых, но остальные вчера не смогли прийти.
— В настоящее время мы расследуем возможные причины смерти мисс Бейкер, и, чтобы сузить круг расследования, мне необходимо спросить каждого, кто видел ее вчера, где этот человек был между девятью часами вечера и полуночью.
Селия посмотрела на него с удивлением:
— Вы, инспектор, действительно просите меня предоставить вам алиби? Но боюсь, у меня его нет. Я живу в этом здании и весь вечер была у себя в комнатах одна. Я рано поужинала и около восьми часов поднялась к себе. И после этого я не видела никого из членов клуба, и никто не видел меня, за исключением моей горничной, которая принесла мне какао.
— Как ее зовут, мисс Бэннерман?
— Тили Дженкинс.
— А в какое время она принесла вам питье?
— Около одиннадцати, кажется. Я не могла уснуть и помню, как часы пробили одиннадцать. Послушайте, инспектор, — вдруг сказала она нетерпеливо, — можно, я сэкономлю вам время?
Пенроуз кивнул.
— Я уверена, что вы будете тщательно расследовать каждый закоулок жизни Марджори Бейкер, но среди них есть один, который может оказаться важнее всех остальных.
Арчи совершенно не привык к такому откровенно снисходительному тону, но его любопытство быстро взяло верх над раздражением.
— Что ж, я буду рад, если вы направите меня по верному пути, — все же несколько иронически произнес он.
— Все имеют право на личную жизнь, и я не раскрываю доверенные мне чужие секреты, но, как справедливо считает леди Эшби, в хранении тайн заложена опасность. Вам знакомо, инспектор, имя Амелии Сэч?
Пенроуз, изумленный ее вопросом, сразу понял, что иронии здесь больше не место.
— Губительницы младенцев? Да, это имя мне известно. Между прочим, одна моя знакомая сейчас занимается изучением данного дела. Она сказала мне, что вы были надзирательницей Амелии Сэч в «Холлоуэе».
— A-а, так вы приятель Джозефины, из Скотленд-Ярда! Тот, который ей стольким обязан.
Пенроуза позабавило, что Джозефина представила свету их отношения в таком именно виде, и он еще успеет с ней за это расплатиться, но не сию минуту. Сейчас ему нужны ответы на возникшие у него вопросы.
— А какое отношение Марджори Бейкер имеет к Амелии Сэч?
— Если говорить о прямом отношении, то никакого, — с некоторым раздражением ответила Селия, и Пенроуз почувствовал, что она пока не знает, как ему все это лучше объяснить. — Марджори родилась через несколько лет после смерти Амелии, но та имеет отношение к ее семье. Вы знаете кое-что о жизни Сэч из рассказа Джозефины, но в поисках убийцы вам, возможно, следует узнать о том, что случилось после смерти Амелии.
Пенроуз кивнул, с нетерпением ожидая рассказа о прошлом Марджори, поскольку подозревал, что от Селии, этого в общем-то постороннего ей человека, он узнает больше, чем на Кэмпбелл-роуд.
— Что ж, мне потребовалось связать кое-какие нити, но, если я не ошибаюсь, Джейкоб Сэч, муж Амелии, — отец Марджори.
Пенроуз был поражен:
— Вы хотите сказать, что семья Бейкер взяла ее на воспитание?
Из рассказа Марии Бейкер он понял, что для нее и свои-то дети были в тягость. Неужели она решилась взять на себя еще и такую обузу?
— Нет-нет, вы не так меня поняли. Дело Финчли привлекло к себе огромное внимание, редкостное
