видеть. Эта улыбка освещала его лицо, его глаза, отчего они засияли каким-то необыкновенным золотистым светом. Кажется… Кажется, он узнал ее.
Катриона улыбнулась ему в ответ.
— Даже в самых смелых мечтах я не мог представить себе, до чего ты прекрасна, — тихо вымолвил он.
— Ох, Роберт, ты прозрел!.. — только и смогла выдохнуть Катриона.
Девушка в восторге обвила его шею своими руками, случайно задув при этом свечу. Роберт лишь засмеялся.
— Дорогая, не стоит гасить свет теперь, когда я вижу и могу вдоволь любоваться тобой.
Отпустив его, Катриона схватилась дрожащими руками за коробочку с трутом. Ей не сразу удалось разжечь свечу, а когда она сделала это, то, обернувшись, увидела рядом с собой Роберта.
Герцог готов был поклясться, что все это ему снится, если бы не дергающая боль в глазах. Но Катриона… Ради того, чтобы видеть ее, можно было снести и не такую боль. Копна ее каштановых волос растрепалась, но отливала дивным золотистым блеском в свете свечи. У нее была хрупкая фигурка и точеные, изящные черты лица, в которых, однако, сквозила сила и решительность. Сильный характер выдавала и посадка ее головы, упрямо вздернутый вверх подбородок. А ее глаза!.. Роберту и в голову не приходило, что у женщины могут быть такие ясные, сияющие глаза! Теперь, когда он мог видеть их, заглядывать в их бездонную глубину, он больше не хотел смотреть ни на что другое.
— А цвет твоих глаз и вправду напоминает грозовое небо, — усмехнулся он и с этими словами обнял Катриону.
Наконец-то он увидел ее!
— Значит, это было правдой, — улыбнувшись, прошептала она, когда Роберт отпустил ее.
— Ты о чем?
— Знаешь, вообще-то я не хотела тебе говорить… Думала, вдруг ничего не получится, и ты… — Она помолчала, подбирая нужные слова. — Так вот… Прошлой ночью, когда мы с тобой ездили на Линнанглас… В общем, я специально привезла тебя туда, чтобы вернуть тебе зрение.
Казалось, Роберт смутился.
— Да-а? Ну что ж… Я вижу… — неуверенно пробормотал он.
Катриона рассмеялась.
— Ну да, конечно, ты видишь! — воскликнула она. — И все из-за белого вереска.
— Того самого цветка, который ты искала, когда была маленькой девочкой?
— Почти угадал! Дело в том, что этот самый цветок, правда, засушенный, дала мне мама. Это она нашла его, когда была девочкой. И это она велела мне отвезти тебя к озеру. Она сказала, чтобы я растерла лепестки у тебя над головой, а затем завела тебя в воды Линнангласа. Мама пообещала, что это вернет тебе зрение. — Девушка залилась счастливым смехом. — Так и случилось.
Роберт молча слушал Катриону, дивясь ее детской непосредственности — похоже, она и в самом деле поверила, что манипуляции с засушенным цветком вновь сделали его зрячим. До этого он ни разу не говорил ей о том, что его зрение постепенно восстанавливается, что он тренирует глаза, приучая их к свету. Он не хотел говорить об этом, потому что не был уверен в том, что его недуг пройдет. А теперь… Теперь, когда, по сути, свершилось чудо, он и подавно ничего не расскажет Катрионе — пусть верит, что это она помогла ему. Было в ней что-то необыкновенное, что-то волшебное, и это сводило герцога с ума.
Так что, улыбнувшись, Роберт лишь проговорил:
— Надо будет не забыть поблагодарить Мэри, когда мы придем к тебе домой.
Когда они верхом направились по болотам к жилищу Макбрайанов, небо заволокло тучами. Сквозь небольшое окошко был виден тусклый свет. Подъехав к дому, они хотели было привязать Баяра к коновязи, как вдруг дверь с шумом распахнулась, и из дому выбежала обезумевшая Мерид.
— Ох, Катриона! — в отчаянии выкрикнула она, обнимая сестру.
— Что с тобой, Мерид? — встревожилась девушка. — Что случилось?
Мерид лишь громко всхлипывала, не в силах вымолвить ни слова.
Но Роберт сразу понял, в чем дело. Заглянув в дом, он увидел перевернутую мебель и осколки разбитой посуды. Обломки прялки валялись на полу возле очага. Яркая занавеска была разодрана в клочья. Все говорило о том, что здесь произошло нечто ужасное.
Да, Роберт все понял.
Судя по всему, здесь побывал сэр Деймон Данстрон.
— Я пришла… а тут… — всхлипывая, пробормотала Мерид. Покосившись на девушку, Роберт успел заметить, что ее глаза покраснели и опухли. Он представил, какой ужас она испытала, увидев дом в таком состоянии.
— Сначала я решила, что это сделал кто-то, разыскивающий папу, — проговорила Мерид. — Из-за происшествия прошлой ночью…
— Все в порядке, Мерид, — остановила ее Катриона. — Роберт знает правду о папе и о том, что случилось прошлой ночью у Россмори.
— А потом… Потом я нашла маму… — рыдая, проговорила Мерид.
— Маму? — Голос Катрионы дрогнул.
Мерид смогла лишь указать на дверь, ведущую в комнату родителей.
— Она… там… Мне удалось перетащить ее в кровать… Я старалась как могла, но больше ничего не могу для нее сделать…
Катриона шагнула вперед, но Мерид схватила ее за руку.
— Нет, Катриона, тебе лучше не видеть ее. Катриона попыталась вырваться.
— С чего это? — возмутилась она. — Я непременно должна ее увидеть. Я ей нужна.
Роберт взял девушку за руку.
— Катриона, позволь мне первому поговорить с Мэри. Мерид больше нуждается в твоей помощи.
Катрионе не хотелось слушаться его, но она понимала, что, возможно, герцог прав. Можно не сомневаться: Мерид была глубоко потрясена. В широко распахнутых глазах бедной девушки застыл ужас. Перебирая в пальцах складки юбки, Мерид бормотала что-то неясное. Кто-то должен был о ней позаботиться — кто-то из близких, и Роберт с этим явно не мог справиться.
— Ты прав, — согласилась Катриона, взяв сестру за руку и медленно подводя ее к столу.
Поставив перевернутый стул на ножки, девушка усадила Мерид и стала нашептывать ей на ухо успокаивающие слова. Но Мерид, казалось, даже не слышала ее. Раскачиваясь взад-вперед, она все повторяла и повторяла единственную фразу:
— Что же нам делать?.. Что же нам делать?.. Что же нам делать?..
Оставив сестер, Роберт направился в заднюю часть домика. Крохотная комнатенка вмещала в себя лишь кровать да деревянный сундук, на котором стояли таз для умывания и кувшин с водой. Роберту понадобилось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к темноте. Вдруг с кровати раздался слабый стон. Герцог шагнул вперед и, пораженный, замер на месте: такого страшного зрелища он не ожидал увидеть.
Лицо Мэри было изуродовано до неузнаваемости. Опухшие веки посинели и почти не открывались. Верхняя губа оказалась разорвана, из уголка рта текла кровь, на челюсти багровел кровоподтек. Нос, похоже, чем-то перебили. Грудь Мэри приподнималась при мелких, неглубоких вздохах — видимо, злодей переломал женщине ребра. Роберт даже не стал приподнимать одеяло — он и так догадывался, в каком состоянии тело несчастной женщины.
Многое герцогу Девонбруку приходилось видеть на своем веку. Видел он и изуродованных в бою солдат, но раны их не были столь страшны, к тому же они получали их в битве.
Роберт лишь покачал головой: несомненно, Мэри не дотянуть до утра.
— Миссис Макбрайан! — позвал он.
Опухшие веки слегка дрогнули, и тускло блеснули глаза. Мэри пыталась увидеть человека, назвавшего ее имя. С ее губ слетел тяжкий стон.
— В-ваша светлость… — удалось ей прошептать разбитыми губами.
Когда Мэри приоткрыла рот, Роберт увидел, что передние зубы выбиты. Он глубоко вздохнул, пытаясь
