прибрежного песка.
Большое наслаждение могут доставить и остальные эрмитажные Гойены. Из них “Зимний вид”, “Зимний вид в окрестностях Гааги” и “Вид на реке Маас” — помечены 1645 годом.
Ян ван Гойен
Четыре же маленькие кругляшки 1641 года имеют более декоративный характер. Это точно драгоценные камеи, на которых художник с большим вкусом расположил здания, хижины, суда и деревья. Такие картины Гойена в настоящее время редкость, но возможно, что в свое время мастер их готовил массами для сбыта небогатым любителям. Есть что-то ремесленное в этих работах, но эта ремесленность, подобно ремесленности Гварди, чужда пошлости.
Рюисдаль, Саломон
О втором великом мастере голландского пейзажа, о Саломоне Рюисдале, можно будет судить в Эрмитаже лишь после поступления Семеновской коллекции, содержащей несколько первоклассных работ этого лишь с недавних пор снова оцененного мастера.
Саломон Якоб ван Рейсдаль.
Покамест же слабо говорит об его серебристом тоне одна лишь маленькая картинка “Вид на реке”, безнадежно испорченная мытьем и реставрацией. [170] Зато Аарт ван дер Нэр представлен в нашем музее с редкой полнотой, которая станет исчерпывающей, когда к имеющимся уже девяти картинам прибавится восхитительная зеленая “Опушка” Семеновской галереи.
Нэр, Аарт ван дер
Нэр родился в 1603 году в Амстердаме; об его художественном развитии ничего не известно. В картинах его можно встретить аналогии с С. Рюисдалем, с Гойеном, с Молейном, иногда и с более ранними художниками: обоими Вельде, с Аверкампом. Нэр известен как специалист по лунным эффектам и изображениям пожаров, и, вероятно, с этими задачами он познакомился по картинам или гравюрам Эльсгеймера. [171] Впрочем, борьба света и тени была вообще проблемой живописи начиная с 1620-х годов, и в это же время в Амстердаме ею больше всего увлекался Рембрандт. Про Нэра известно еще, что он сотрудничал иногда с А. Кейпом, который был намного моложе его, что сын Нэра — Эглон, с которым мы уже познакомились выше, пошел совершенно другой дорогой, в сторону великосветской “прециозности” [172], и что несчастный художник, после ряда неудачных предприятий, умер в совершенной нужде в Амстердаме 9 ноября 1677 года.
Прекраснейшей картиной Нэра в Эрмитаже является “Деревня на Mace”, или “Вечер”.
Арт ван дер Нер
Это целая поэма. Удивительно правдиво в ней переданы тоскливо-розовый закат и делящиеся на нем силуэты мельницы, деревьев, свай. Но еще замечательнее то искусство, подсказанное теплым сердечным чувством, с которым переданы простор и дали. Это уже не только красивая панорама, но какой-то синтез всей Голландии. Когда глаз скользит по ней, то как бы совершаешь далекое путешествие, точно действительно заезжаешь в разные побережные деревушки и навещаешь дрогнущие в сырости строения, точно переходишь по хрупким мостикам с одного острова Бисбоха на другой, точно слышишь запах воды. В этой магии Нэра есть нечто общее с широко стелющимися, сложными пейзажами Рубенса и еще более с офортами Рембрандта. Но тон Нэра, какой-то безутешный, “пессимистический”, унылый, иногда даже трагический, целиком принадлежит ему.
Этот тон не покидает его в изображениях зимы, которые он любит населять фигурами конькобежцев.
Арт ван дер Нер
Часто над его замерзшими речками и прудами стелется лучистое небо или розовые тучи заката. Но от этой примеси как бы веселых нот не делается веселее на картинах Нэра и по-прежнему все в них говорит только о каком-то “упоении печалью”. Нэр, как истинный художник, обладает при этом даром заразительности. Его картины навевают грусть, тоску, но с этой грустью и с этой тоской труднее расстаться, нежели с оргийным весельем Рубенса и с ясной жизнерадостностью Гойена.
Арт ван дер Нер
Особенно отличаются этой чертой знаменитые лунные ночи мастера. Он редко изображает луну в полном блеске, высоко над землей — чарующий “светоч любви”, льющий яркий, тихий свет. Луна Нэра всегда выходит из обложивших восток туч, она едва возвышается над башнями Дордрехта, над блеклой поверхностью Мас, в которой ее отражение тянется тоскливой полосой. Что-то жуткое есть в этих картинах, и не думаешь, глядя на них, об уюте залитых луной садов, а кажется, что такая луна должна видеть лишь человеческое горе да тайные преступления. Уже типично то, что на большинстве картин Нэра деревья лишены листьев и все на них указывает на неприветливую осеннюю стужу.
Дальнейший фазис “чистого пейзажа” получает свое начало в творчестве ряда художников с гарлемским мастером Яном Вейнантсом и дордрехтским живописцем А. Кейпом во главе. Но нужно помнить, что между ними, принадлежащими к поколению 1620-х годов, и Нэром несколько художников, скорее жанрового характера, расширили область пейзажа и сделали в нем большие завоевания в смысле света и техники.
Сафтлевен, Корнелис
Среди них почетное место принадлежит сверстнику Рембрандта, роттердамскому уроженцу Корнелису Сафтлевену (1606 — 1681), одному из самых разносторонних художников голландской школы, находившемуся одно время под влиянием Эльсгеймера и писавшему всевозможные сюжеты, начиная от фантастических сцен, кончая табажиями во вкусе Броувера. В Эрмитаже он представлен односторонне — в двух картинах, в которых главную роль играют превосходно изученные животные, но как раз в серебристом “Скотном рынке” и в насыщенном светом “Отдыхающем стаде” мы видим наряду с совершенным разрешением красочных и световых задач его тонкое понимание природы. В то же время в Сафтлевене больше, чем в ком-либо, ясно обозначилась связь позднейших художников Поттера, Адриана в. д. Вельде, Дюжардена, Кампгейзена со стариком Блумартом.
