Поколение 1620-х гг.
В 1620-х годах родилась та плеяда мастеров голландского пейзажа, которая пользуется наиболее широкой популярностью. В 1619 году — Филипп Воуверман, в 1620 — Я. Вейнантс и Альберт Кейп, в 1621 — А. Эвердинген и Исаак ван Остаде, в 1623 — Кампгейзен, в 1625 — П. Поттер, в 1628, наконец, — Якоб Рюисдаль. К той же группе славных мастеров принадлежит еще Адриан в. д. Вельде, родившийся несколько позже, в 1635 году. Указать точную их зависимость друг от друга трудно. Некоторые художники, воспитываясь и живя в разных городах, представляют большие аналогии, нежели соученики одной мастерской; на частные же связи мы укажем при разборе. Но, исключительно для удобства, мы все же разделим эту группу на два отдела: в первый войдут “пейзажисты-анималисты”, во вторую — “чистые пейзажисты”.
Для характеристики всей группы нужно вспомнить, что эти художники пришли более или менее на готовое. В области чистого пейзажа им предшествовали Сегерс, Гойен, Нэр и С. Рюисдаль; в области животной живописи — первые итальянизирующие голландцы Лар, Асселейн и Миль, а также Блумарт и Сафтлевен, наконец, в техническом смысле они застали уже полный расцвет родной школы. В дни, когда складывались их художественные личности, светила Халса и Рембрандта стояли в зените.
Кейп, Альберт
Связывающим звеном между Сафтлевеном и Поттером является Альберт Кейп. С первым его соединяют некоторые приемы в выражении света и воздуха, а также мягкое, как бы текущее письмо; со вторым — поэтичные намерения. Но кроме Сафтлевена на Кейпа могли оказать влияние Гойен и особенно Нэр, с которым одно время он был дружен. В последующие времена мастер сильно увлекался религиозными и политическими делами и достиг, наконец, ответственных и высоких должностей как в своем приходе, так и в правительстве первого наследственного штатгоудера Вильгельма Оранского. Факты эти уже указывают на недюжинность и богатство натуры мастера, но если обратиться к его картинам, то убеждаешься, какая это была сложная, жизненная личность, какой страстный и всесторонне одаренный человек.
Кейпа называют “голландским Клодом Лорреном”, и действительно, при его имени сейчас же возникают в памяти “солнечные оргии”: пастбища, залитые светом, закаты над тихими речками, пропитанные светом облака, сложная игра горячих рефлексов. Однако Кейп был в то же время и хорошим портретистом и первоклассным знатоком животных. В некотором отношении его изображения коров и лошадей даже приятнее, живее и художественнее слишком педантичных этюдов Поттера. Все искусство Кейпа носит характер удивительной жизненности. По темпераменту он приближается к таким художникам, как Халс, Гойен, Рембрандт, Стэн, и напротив того, он мало имеет общего с их антиподами Терборхом, Доу, Поттером. Он представитель динамического начала голландской народной души.
Альберт Кейп.
Эрмитаж обладает семью превосходными картинами А. Кейпа, рисующими его с разных сторон. Остаются непредставленными лишь его (преимущественно конные) портреты. Самые странные из этих произведений — подписанная картина “Река Mac” (В наст. время — “Накренившийся парусник в непогоду”) и подобная же картина без подписи “Река Шельда” (В наст. время — “Накренившийся парусник”). Здесь ничего лорреновского нет. Солнце скрылось за густыми слоями холодных туч. Резкий зимний ветер баламутит воду и рвет паруса судов. Обе картины носят сизый свинцовый оттенок и исполнены сурового и даже щемящего настроения. Совершенно зато ясным представляется Кейп на картине“Закат солнца” (В наст. время — “Коровы на берегу реки”), изображающем горячий закат над Мерведе и коров, пришедших на водопой. Поразительно передано таяние воздуха, пропитанность всего радостным светом. В таком же роде “Коровы на водопое”. В картине“Лунная ночь над морем” он ближе подходит к сумрачной поэзии Нэра.
К Поттеру приближается капитальное произведение Кейпа “Коровница”, где не только превосходно нарисованы животные, но где особенно тонко передан равномерно разлитой теплый вечерний свет. Солнечные лучи, рассеянные легкой дымкой, проникли всюду и бросили мягкие нежные тени. В этом искании “вездесущности” света Кейп дошел даже до какой-то блеклости и тусклости. Картина имеет выцветший, но едва ли не преднамеренный характер. Для оживления помещен удар красного корсажа на коровнице и поставлены на первый план “аппетитные” сияющие кувшины желтой меди. Совершенно прекрасен пейзаж с сенокосом слева. Им мог вдохновиться наш Венецианов. Наконец, картина “Лошади” — один из характерных сюжетов Кейпа. Он любил изображать мощные крупы, стойкие ноги фрисляндских мастодонтов и делал это с величайшей маэстрией, без того упорного педантизма, который портит создания его знаменитого собрата Поттера.
Капгейзен, Говерт
Прелестной, но не разгаданной художественной личностью представляется амстердамец Говерт Кампгейзен, бывший одно время придворным живописцем в Стокгольме. [173] Кампгейзен был на три или четыре года моложе Кейпа и на год или два старше Поттера. В его творчестве можно найти следы влияния и этих двух художников, и Рембрандта, и Сафтлевена. Но при этом в нем есть много и своеобразного, нечто более простоватое, мужицкое в типах, и вдобавок странный, монохромный, но очень красивый колорит. За последнее время значительность Кампгейзена настолько выросла в мнении знатоков голландской живописи, что ему даже решились приписать один из лучших пейзажей Эрмитажа “Пейзаж с охотниками”, несмотря на то что на нем значится полная подпись
Поттер, Пауль
Из всех голландских поэтов природы больше всего повезло у публики (даже при жизни) Паулю Поттеру. Но это счастье досталось ему благодаря той черте, которая нам теперь менее всего приятна. Толпа (включая сюда и специальную толпу “меценатов”) любит забавляться “разглядыванием” картин. Она любит все, что так или иначе похоже на фокус: выписку деталей, частичную иллюзорность и все, что говорит об остроте глаза, о терпении художника. Смерть, впрочем, похитила Поттера в столь молодых годах (ему было 29 лет), что трудно судить о том, насколько эти черты в его искусстве не являются просто состоянием известного “ученичества” перед природой. Ведь выписывал же в 1620-х годах всякую подробность и сам Рембрандт. Быть может, что со временем Поттер освободился бы от мелочности и приобрел бы большую
