– На Харли-стрит.
– Зачем?
– Увидишь. – Он снова улыбнулся, словно посмеиваясь над какой-то очень личной шуткой, и больше ничего не сказал, пока они не вошли в дом, где находилась его приемная. – Нам наверх, – кивнул он в сторону лестницы.
Бросив на него вопросительный взгляд, Честити зашагала вверх по ступенькам, невольно сравнивая солидное здание с убогим помещением в больнице Святой Марии. Должно быть, Дугласу непросто перемещаться между двумя мирами, подумала она, остановившись перед единственной дверью на втором этаже.
Дуглас склонился через ее плечо, отпер дверь и распахнул ее настежь. Честити машинально шагнула внутрь и остановилась как вкопанная.
– Милостивый Боже, – прошептала она с дрожью в голосе и повернулась к Дугласу, который вошел следом и закрыл дверь. – Лаура, – произнесла она тем же благоговейным шепотом. – Ее работа?
– С начала и до конца. – Он сделал приглашающий жест: – Проходи. Ты еще не все увидела.
Честити прошла в комнату, озираясь по сторонам с ошалелым выражением в ореховых глазах.
– Будда тоже есть? Дуглас покачал головой:
– Нет, Бог миловал, зато есть пальма. – Он показал на вешалку.
Честити молча смотрела на нее, прижав ладонь ко рту.
– Господи, спаси и помилуй, – вымолвила она наконец.
– Ты хоть понимаешь, что ответственность за это полностью лежит на тебе? – вопрошал Дуглас, прислонившись к двери со скрещенными на груди руками и искорками смеха в темных глазах.
– На мне? – изумилась она. – Но... каким образом?
– Видишь ли, у меня сложилось впечатление, что ваше брачное агентство пыталось окрутить меня с Лаурой Делла Лука, – объяснил он.
– Да... но я никогда не думала, что она возьмется оформлять твою приемную, – запротестовала Честити.
– Я тоже, – сухо бросил Дуглас.
Честити снова огляделась, затем с опаской подошла к двери, ведущей в кабинет. В молчании постояв на пороге, она медленно повернулась к нему:
– Мне очень жаль.
Дуглас шагнул к ней и сжал ее лицо в ладонях.
– Мне тоже, милая, – покаянно улыбнулся он. – Ужасно жаль.
Честити обхватила руками его запястья.
– Я не знала, что делать, – пожала она плечами. – Не знала, как остановить ее. Казалось, все вышло из-под контроля.
– Знаю. – Он нежно поцеловал ее, затем более пылко. – Я обидел тебя. Прости меня, – произнес он у самых ее губ, лаская большими пальцами нежную кожу у нее под подбородком.
– Я обманула тебя. Представляю, как ты обиделся и оскорбился. – Честити протянула руку и погладила его по щеке.
– Да, но я сам навлек это на свою голову, – поцеловал он ее в уголок рта. – Какая непроходимая тупость вообразить, будто я смогу... – Он выпрямился и покачал головой, злясь на самого себя.
– Я люблю тебя. – Она коснулась его губ кончиками пальцев. – Дуглас, я люблю тебя.
Сердитое выражение исчезло из его глаз. Он обнял ее и поцеловал, требовательно и властно, тесно прижимая к своему возбужденному телу. Честити рассмеялась.
– Здесь? – спросила она недоверчиво и вместе с тем нетерпеливо, охваченная ответной страстью.
Вместо ответа он схватил ее за талию и посадил на краешек массивного письменного стола, украшенного затейливым письменным прибором. Честити обвила ногами его бедра и, запустив пальцы в его густые волосы, притянула его голову к своим губам. Не прерывая поцелуя, Дуглас задрал ее юбку. Она слегка приподнялась, помогая ему стянуть с нее белье, и восторженно охнула, ощутив его внутри себя. Дуглас просунул под нее ладони и, удерживая на весу, начал двигаться, глядя на ее охваченное страстью лицо.
– Честити, я люблю тебя, – выдохнул он, прежде чем волна высвобождения подхватила их и унесла с собой.
Они обессиленно обмякли и, когда мир вновь обрел устойчивость, расхохотались от пьянящего ощущения свободы и чистой, ничем не омраченной радости.
– Надеюсь, ты не ждешь пациентов. – Честити приняла с его помощью сидячее положение.
– Нет, обычно я тщательно планирую свое время. – Он заправил рубашку в брюки и застегнул их. – Сегодняшний день не является исключением.
Честити соскользнула со стола.
– Так ты спланировал нашу встречу?
– Не совсем, – отозвался он с хитрой улыбкой. – Но я питал надежды.
