вы его сразу узнаете, как только найдете.
– Мы должны уложиться в определенный срок? – спросил кто-то.
– Ах да, спасибо, что напомнили. Срок истекает в полночь. – Барон вытащил карманные часы и уточнил время. – В вашем распоряжении два часа. Чтобы не возникло недоразумений, будем ориентироваться на показания часов в главном холле. – Он обвел взглядом аудиторию, ожидая вопросов. – Все ясно? Отлично. Можете приступать, как только получите первую подсказку.
Саутертону и Элизабет, находившимся в задней части гостиной, пришлось ждать своей очереди. Они вежливо кивнули, когда мимо них, шурша юбками, прошла леди Пауэлл, собственническим жестом подхватив Нортхэма под руку. Элизабет не слишком понравилось, как екнуло ее сердце, когда они проследовали мимо, и тот факт, что это не прошло незамеченным для виконта. Впрочем, он был достаточно великодушен, чтобы не смущать ее жалостливым взглядом, и ограничился тем, что слегка сжал ее локоть.
Первая подсказка – «Преклонив колени на лугу, священник остается один на один с Богом» – оказалась не слишком сложной. Саутертон попросил Элизабет проводить его в библиотеку, где сообщил, что им нужно найти «Векфильдского священника» Оливера Голдсмита. На сто первой странице книги они обнаружили следующую подсказку.
В коридорах Баттенберна звучали веселый смех, оживленные возгласы и шепот. Встречаясь на пути от одной подсказки к другой, гости обменивались информацией, а иногда и партнерами. Леди Хитеринг наконец удалось загнать в угол лорда Аллена, и они, перестав делать вид, что ищут сокровище, уединились под лестницей, ведущей в винный погреб. Мистер Радерфорд, обнаружив, что леди Пауэлл обратила свои чары на новый объект, начал упорное преследование мисс Карузерс, завершившееся возней и тисканьем в кладовке для ламп.
Всех слуг на это время отпустили, и они веселились в деревне, проводя время за выпивкой и танцами.
Получив замок в свое полное распоряжение, гости Баттенбернов могли обследовать кухню, прачечную, кладовые и даже комнатки на чердаке, куда можно было добраться по узкой лестнице. Перспектива совершить путешествие по хозяйственным помещениям огромного дома была встречена с воодушевлением, смешанным с ужасом. Многие из гостей никогда не видели собственных кухонь. Тем не менее, находя подсказки в корзинах с яблоками, бельевых кладовках и под соломенными матрасами, все сошлись на том, что это замечательная идея.
Далеко не каждый мог отыскать узкие коридоры, тянувшиеся вдоль галереи и между гостиными, лестницы, скрытые в тесном пространстве около дымоходов, и стенные панели, за которыми открывались проходы в другие помещения. Кое-где можно было услышать голоса, раздававшиеся по ту сторону стены, без каких-либо видимых признаков, как туда можно попасть.
– Знаете, леди Элизабет, – вдруг заговорил Саутертон, когда они присели на ступеньки задней лестницы, размышляя над следующей подсказкой. – Норт не так уж плох.
– Я его плохим и не считала, – осторожно заметила Элизабет после короткой заминки.
– Честно говоря, я его высоко ценю. Мы были закадычными друзьями в Хэмбрике.
– Он упоминал об этом… я имею в виду Хэмбрик-Холл.
– Что касается остального, похоже, это взаимно.
– Еще бы! Мы были чертовски сплоченной компанией и не терпели чужаков. Назвали себя Компас-клуб и провозгласили Рыцарей своими заклятыми врагами.
Элизабет слышала о Рыцарях. Они давно стали легендой. Но первое название было незнакомым.
– Компас? – Она нахмурилась, затем сообразила. – Ах да. Норт, Саут, Ист, Уэст. Хотя насчет мистера Марчмена не совсем понятно.
Саут пожал плечами:
– Он просто еще не дорос.
– Лорд Нортхэм говорил то же самое. – Она бросила взгляд на виконта. Свеча, которую он держал в руке, освещала его красивое лицо, смягчая резкие черты. – Он просил вас что-то сказать мне?
Удивление Саута было неподдельным. Он даже выругался. Впрочем, тут же спохватившись, он извинился и заявил:
– Вы не знаете Норта, если думаете, что он способен на такое.
– Это верно, – признала Элизабет. – Я не знаю его. Мы всего лишь несколько раз разговаривали с момента его прибытия. Так, ни о чем особенном.
Не считая бурной сцены в ее спальне, о которой он, похоже, никому не рассказывал.
– Так что у меня не было возможности прийти к какому-то мнению. Но он, наверное, составил обо мне суждение?
Саутертон приподнял брови.
– Не знаю. Норт очень скрытный. И никогда не распространяется о женщинах – в отличие от Иста.
Строго говоря, Истлин тоже этого не делал, но Саут считал необходимым представить Нортхэма в наилучшем свете. К тому же таково было поручение полковника, которое не слишком нравилось виконту. Он пытался убедить Блэквуда, что заставит его изображать купидона – это не самая лучшая идея, но полковник не желал его слушать.
Саут даже застонал вслух, подумав о том, до чего он докатился. Бросив пристыженный взгляд на сидевшую рядом Элизабет, он запустил пальцы в свои темные волосы и углубился в изучение клочка бумаги, который держал в руке. Они не пожалели времени, чтобы скопировать последнюю – как они надеялись – подсказку, оставив оригинал на месте. Это был длинный и довольно сложный для запоминания отрывок.
– Есть какие-нибудь мысли? – спросил он. – Куда нам теперь: вверх или вниз?
Элизабет не услышала его. Нортхэм ничего не рассказал своим друзьям. Ничего! Ей хотелось плакать от благодарности. Но она ограничилась тем, что взяла листок у виконта, с удивлением заметив, что ее пальцы почти не дрожат. После страха, терзавшего ее столько дней, облегчение было так велико, что по телу прокатился легкий озноб.
– По-моему, нам следует идти вниз, – неуверенно проговорила она.
– Вы не уверены.
– Нет. – Она смущенно рассмеялась. – То есть да. Я хочу сказать, что не уверена.
– В таком случае давайте еще немного подумаем. Должно же что-нибудь прийти в голову. До сих пор нам это отлично удавалось.
Элизабет кивнула, впервые почувствовав себя непринужденно в обществе лорда Саутертона. Когда Луиза сообщила, кто будет ее партнером, Элизабет хотела отказаться от участия в игре. И не потому, что не умела разгадывать загадки, как она сказала виконту, а потому, что не хотела отбиваться от его приставаний в укромных уголках замка. Едва ли ее краткая дружба с его сестрой, не пережившая одного сезона, удержала бы Саутертона в рамках приличий, если бы Нортхэм поделился с приятелями тем, что произошло между ними.
Он не обязан был держать это в тайне. По правде говоря, уверенность, с какой Элизабет назвала себя шлюхой, должна была натолкнуть его на мысль, что она просто озвучила мнение остальных. Так оно и было, только число этих «остальных» было весьма ограничено, и каждый из них имел свои причины для молчания.
Саутертон вопреки ее опасениям оказался внимательным и приятным партнером. Он не только не позволил себе никаких вольностей, но и защищал своего друга, извинялся за невольную брань и проявлял надлежащий энтузиазм в игре, исход которой его вряд ли интересовал.
Элизабет увидела своего спутника в новом свете.
– По-моему, вы очень добры.
Саут искоса взглянул на нее.
– Надеюсь, вы не собираетесь рассказывать об этом каждому встречному? Это погубит мою репутацию.
Она торжественно перекрестилась.
– Отлично. – Он протянул Элизабет руку и помог встать. – Впрочем, я бы не возражал, если бы все узнали, какой я умный.
– Для этого вам нужно найти сокровище.
– Сюда, миледи. Уверен, мы почти у цели.
Галерея представляла собой величественное помещение, спроектированное Иниго Джонсом во времена Якова I. Это произошло в 1615 году, за пять лет до того, как он был назначен главным архитектором Англии. Почти такая же в высоту, как в длину, галерея служила хранилищем произведений искусства, собранных несколькими поколениями Баттенбернов, а также семейных портретов, начиная с портрета первого барона, написанного в 1535 году.
Остановившись на пороге, Саутертон процитировал подсказку:
– «Создатель церкви и часовни приветствует вас в своей обители». Как по-вашему, могла леди Баттенберн иметь в виду это место?
Они уже побывали в часовне, но не нашли ничего такого, что привело бы их к сокровищу или к следующей подсказке. Церковь находилась в деревне, а следовательно, вне очерченной бароном области поисков.
– Не знаю, – пожала плечами Элизабет, – что здесь может быть связано с церковью и часовней. – Она помолчала, изучая портреты на дальней стене. Ни один из баронов не производил впечатления богобоязненного человека. – Признаться, я всегда считала галерею самым неуютным и самым безбожным местом в доме.
– Пожалуй, – согласился Саутертон, критически поглядывая на портреты. – Но не думаю, что ссылка на создателя в этой подсказке подразумевает Всевышнего. Кстати, вы, кажется, говорили, что галерея спроектирована Иниго Джонсом?
– Ну да, – задумчиво протянула Элизабет. – Но при чем здесь…
Саутертон перебил ее, развивая свою мысль:
– Иниго Джонс построил церковь в Вестминстере и часовню в Сент-Джеймсском дворце. Можно сказать, что он был их создателем.
Это было настолько очевидно, что Элизабет почувствовала потребность оправдаться:
– Я предупреждала вас, что не сильна в оттадках.
К ее удивлению, это замечание пробудило в Саутертоне инстинкт защитника. Он обнял ее за плечи и по-братски притянул к себе.
– Вы молодчина, леди Элизабет. – Он заглянул в листок бумаги, который она держала в руке. – Ну, что там дальше?
– Интригующее зрелище, как вы
