С замиранием сердца она опустила голову и уставилась на свою синюю, цвета сапфира юбку. Авриль не захотела надеть платье, которое выбрал для нее Хок. В отличие от Жозетт и остальных новобрачных отказалась она надеть и серебряную свадебную брошь, которую он приколол ей на грудь в ту ночь в альтинге, опасаясь, что если она, дабы доставить ему удовольствие, уступит в такой малости, то позднее не сможет противиться и в куда более серьезных вещах.
Авриль изо всех сил сцепила руки, пока не почувствовала, что обручальное кольцо впечаталось в ладонь. Она должна вернуться домой, к Жизели.
Даже если это путешествие им с Жозетт придется проделать всего лишь вдвоем.
— А как насчет итальянки? — с надеждой спросила Жозетт, когда они остановились посмотреть на трюки, которые проделывал жонглер со своей собакой. — Если бы ты смогла ее найти, я уверена, она помогла бы…
— Я нашла ее, — проворчала Авриль. — Но боюсь, она к нам не присоединится. Мне также удалось поговорить перед ужином с английской дамой. Ты не поверишь, что она мне сказала! Оказывается, она ехала через Антверпен в монастырь, куда была намерена удалиться. А теперь уверена, что ее похищение — Божья воля, поэтому она намерена остаться и обратить здешних жителей в христианство.
— О?! — Жозетт отправила в рот последнюю дольку апельсина. — Это… достойный выбор. Но… но есть ведь еще две пленницы, не так ли? Ну те, что готовы были бежать…
— Те, которых нет даже на сегодняшнем торжестве? Их не видели целый день. — Авриль вздохнула. — И, к несчастью, кажется, я знаю почему. Боюсь, и на них мы больше не можем рассчитывать. — Она помрачнела еще больше. — Не надо устраивать празднование в честь новобрачных при том, что треть самих новобрачных даже не присутствует на нем.
— Один из местных жителей сказал мне, что обычно такой праздник устраивается в ту же ночь, что и церемония в альтинге, — сообщила Жозетт, — но на сей раз был отложен из уважения к памяти двух погибших во время путешествия в Антверпен.
Авриль недоуменно покачала головой.
— Значит, они рискуют даже жизнью, чтобы добыть себе жену, — пробормотала она себе под нос. — Никак не могу этого понять.
Авриль оглянулась туда, где стоял Хок, наблюдая за веселыми соревнованиями силачей, и вспомнила, каким напряженным и неразговорчивым он был в ту первую ночь. Наверное, это потеря двух товарищей так огорчила его тогда…
Кто-то тронул ее за руку, и, оглянувшись, она увидела мальчика лет одиннадцати, который, произнеся что-то по-норманнски, протянул ей сложенный кусочек пергамента.
— Что это? — спросила Жозетт.
— Не знаю, — ответила Авриль, удивленно подняв брови.
Развернув послание, она прочла две строчки, написанные по-французски:
«Я хочу с вами поговорить. Мальчик покажет вам, куда идти. Нина».
Авриль задумалась: что нужно от нее этой женщине? Оглядывая толпу, она не видела Нины, зато заметила, что Хок снова смотрит в ее сторону.
Авриль повернулась к нему спиной и, сложив записку, сунула в рукав. Она никуда не сможет отлучиться без того, чтобы он тут же не последовал за ней.
— Спасибо, — сказала она мальчику, — но Нине придется подождать.
— Кому? — с любопытством переспросила Жозетт.
— Не важно, — отмахнулась Авриль. Отослав мальчика, она взяла Жозетт под руку и повела ее сквозь водоворот танцующих и веселящихся горожан. Она остановилась возле группы людей, слушавших музыканта, игравшего на дудке: достаточно весело и громко, чтобы их с Жозетт никто не услышал, и ободряюще сжала руку подруги — та весь вечер была необычно тиха и совершенно на себя не похожа.
— Жозетт, все будет хорошо, обещаю. Не бойся. Нам никто больше не нужен. Мы с тобой сами справимся, — улыбнулась Авриль. — Представь себе, что это приключение — такое, о каких мы с тобой мечтали, когда были детьми: два пирата из Морле снова выходят в открытое море.
— Два пирата из Морле, — с тоской повторила Жозетт. — Нам с тобой было так весело тогда, Авриль. Ты всегда была моей самой близкой подругой…
— И навсегда ею останусь. Уверена, мы благополучно доберемся до дома. На лодке Хока наше путешествие будет гораздо более легким и менее опасным.
— Но… — Жозетт отвела глаза и закусила губу, — ты сказала, что даже не знаешь, где она стоит.
— Это правда. — Авриль бросила раздраженный взгляд в сторону Хока. — Он не пустил меня сегодня на верховую прогулку, но, возможно, завтра, когда все устанут после этого празднества, мы сможем улизнуть и поискать лодку. Мне удалось узнать от Хока, что Антверпен находится не более чем в трех пнях плавания отсюда, — прошептала она. — А ты узнала что-нибудь полезное? Келдан не проговорился тебе, в каком направлении надо плыть?
— Ну, я… — Жозетт откашлялась. — Авриль, я все время думала, как мне сказать тебе об этом. Сегодня я…
— Что, Жозетт? Что такое ты узнала сегодня?
Жозетт вспыхнула до самых корней волос.
И Авриль услышала, как сердце глухо ударилось о ребра. Она догадалась наконец, что подруга ее была тиха и смущена вовсе не потому, что боялась предстоящего путешествия. Ужас охватил Авриль.
— Жозетт, — глухо произнесла она. — Что вы с Келданом делали с тех пор, как мы виделись в последний раз?
— Ягоды! — выпалила подруга. — Сегодня мы собирали ягоды.
— Весь день?
Жозетт сама стала малиновой, как спелая ягода.
— Боже милостивый, Жозетт, скажи мне, вы не…
— Нет! Я… о-он только поцеловал меня. И… и… — Жозетт не отрывала глаз от носков своих туфель, словно в них было нечто необыкновенное. — Ну, он плотник, ты же знаешь, и…
Авриль смотрела на нее, ничего не понимая.
— У него… — Тень улыбки скользнула по губам Жозетт — той самой блаженной улыбки, которая играла на лицах остальных пленниц. — У него очень чувствительные руки.
Авриль показалось, что один из валунов, которые кидали мужчины. обрушился прямо ей на голову.
— Жозетт, даже думать не смей! Нет, мы должны вернуться во Францию! Я обязана вернуться домой, к Жизели, а тебя…
— Что? — подняла голову Жизель. — Что ждет меня дома, во Франции?
Авриль лихорадочно искала убедительные доводы:
— Твои братья! Как же твои братья? Я уверена, они с ума сходят, не зная, куда ты подевалась.
— Да, не сомневаюсь, что они сходят с ума. — Жозетт опустила ресницы и часто заморгала. — Сходят с ума из-за того, что я причинила им столько хлопот. Сходят с ума оттого, что боятся, как бы с них не потребовали за меня выкуп. — Жозетт тряхнула головой. — Моя семья совсем не такая, как твоя, Авриль. И никогда не была такой.
— Я знаю. О моя бедная подруга, я знаю! — Авриль взяла Жозетт за обе руки и крепко сжала их. — Но ты же не можешь мечтать о… о…
— О том, чтобы добрый, любящий, великодушный человек стал моим мужем?
— Он привез тебя сюда против твоей воли!
— А так ли уж это отличается от того, как девушек выдают замуж во Франции? Останься я дома, братья выбрали бы для меня пару. С самого рождения судьбой женщины во Франции распоряжаются отец или братья, или сюзерен Это они решают, что нам делать, где жить и за кого выходить замуж. Какой женщине удалось прожить жизнь согласно ее собственной воле.
— Мне удалось!.. — с горячностью заявила Авриль.
Жозетт отдернула руки:
— Твой брак с Жераром тоже был заранее обусловлен.
— Но у меня все было не так.
— А почему? Потому что ты влюбилась в него? Потому что он сделал тебя счастливой? Авриль, я помню
