Взяв его руку в свои, она подняла на него глаза с нежным участием.
— Право, я очень сожалею о вашей утрате, Роберт. Но по крайней мере теперь леди Колдфелл рядом с Господом и обрела покой.
Он мрачно кивнул, глядя на их соединенные руки: его рука была крупной, загорелой, ее руки — маленькими и белыми. В его темных глазах светилась печаль.
— Вы поможете мне отомстить за нее, мисс Гамильтон? Прошу вас. Только вы можете мне помочь.
Бел смотрела на него не отрываясь.
Какое счастье быть любимой таким человеком! Его дама умерла, а он все еще любит ее. Она и не знала, что такие люди существуют на свете.
— Я согласна. И… вы действительно не станете просить меня разделять с вами ложе?
— Даю вам слово, но это придется держать в тайне. Вся наша хитрость ни к чему не приведет, если Долф или кто-то еще заподозрит истинную подоплеку нашего соглашения. Мы должны выглядеть убедительно.
— Хорошо. — Придвинувшись к нему, она положила ладонь на лацкан его жилета и посмотрела на него с иронической улыбкой, надеясь его развеселить. — Выходит, Хоуксклиф, вы обзавелись содержанкой.
Он ответил ей с грустной улыбкой:
— Весь Лондон будет мне завидовать.
«Нет, мне», — подумала она, усмехнувшись, и сердце ее забилось.
— Еще одна вещь, Роберт.
— Да?
— Ведь у вас есть младшая сестра, которая пока не выезжает в свет?
— Да, и что же?
— Не позволяйте ей появляться в вашем доме, пока я там.
— Да, верно. Ценю ваше благоразумие.
— Нам платят за то, чтобы мы были благоразумны, — проговорила она с натянутой улыбкой.
Наступило неловкое молчание.
И вдруг они вздрогнули, потому что услышали сердитый рев, крики и удары. Кто-то колотил в парадную дверь.
— Это Долф, — побледнев, произнесла Бел и задрожала. Она инстинктивно прижалась к Хоуксклифу.
— Ничего. — спокойно сказал он. — Оставайтесь здесь. Он направился к двери, а она смотрела ему вслед. Покровитель.
— Будьте осторожны, — тревожно попросила она, заметив, как грозно заиграли мышцы его крупного, сильного тела.
Хоук задержался в дверях и мрачно улыбнулся.
— Не бойтесь, мисс Гамильтон. Иногда и медведь побеждает волка.
Хоук шел по салону, предвкушая, как позабавится со взбешенным Долфом Брекинриджем. Он остановился на верхней ступени лестницы и услышал голос Долфа:
— Где она? Где эта шлюшка?
Насвистывая, Хоук спустился в вестибюль, столкнувшись на лестнице с Харриет Уилсон — миниатюрным воплощением рыжеволосой женской ярости.
— Убирайтесь из моего дома, не то я позову констебля! — вопила она.
Долф в ответ осыпал ее ругательствами, стараясь справиться с двумя дюжими лакеями, которые пытались выставить его за дверь. Одной рукой он вцепился в дверной косяк и ни за что не желал его отпускать. Лицо его побагровело, короткие светлые волосы растрепались.
— Я поговорю с ним, мисс Уилсон, — прошептал Хоук, вежливо отстраняя королеву куртизанок.
— Да, прошу вас, сделайте что-нибудь, Хоуксклиф! Он устроил сцену на глазах у наших соседей! — возмущенно воскликнула она.
— Не волнуйтесь, он скоро уйдет. Кстати, кажется, мисс Гамильтон хочет с вами поговорить.
— Ах! — Она с улыбкой повернулась к нему. — Могу ли я надеяться, что вы пришли к соглашению?
— Она введет вас в курс дела.
— Великолепно! Поздравляю, ваша светлость. Я думала, она никогда не решится.
И Харриет помчалась наверх, к Белинде.
— Вы! — заорал Долф, увидев подходящего к нему Хоука. — Предатель! Нанести удар в спину! Негодяй! Змея! Выходите! Я вам покажу!
— Дружище, чем вы так встревожены? — невозмутимо спросил Хоук.
Подойдя к двери; он кивнул дюжим лакеям. Они отпустили Долфа и отошли. Тотчас же Долф бросился к нему, выставив кулаки и пытаясь ударить. Но Хоук был не только единственным дисциплинирующим началом четверых буйных младших братьев, и недаром он пытался воспитывать их, когда они были подростками. Бесчисленные драки с братьями, особенно с Джеком, сильным и рослым малым, научили его предугадывать почти каждый выпад в кулачном бою, затеваемом мужчинами.
Он схватил правую руку противника и, заломив ее за спину, вывернул кверху. Долф даже не успел крякнуть, как Хоук схватил его за горло свободной рукой, отчего тот чуть не задохнулся.
— Может, мы все уладим, как принято среди цивилизованных людей?
Долф извивался и пинался, но безуспешно.
— Предатель! Так я и знал, что вы это сделаете! Вы обещали мне поговорить с ней обо мне, а вместо этого взялись за ней ухаживать! Сегодня утром я узнал, что вы ее целовали! — хрипел он. — Полагаю, вы провели здесь всю ночь?
— Я предложил мисс Гамильтон свое покровительство, и она согласилась, а все остальное вас не касается.
Долф взвыл. Хоук увернулся от удара локтем, нацеленного ему в ребра.
— Она не ваша, и вы не можете удерживать ее насильно.
— Она моя! — Долф вырвался из его рук. — Я убью вас! — кричал он, пытаясь обойти Хоука.
Тот смотрел на его с лукавым удивлением.
— Белинда Гамильтон моя. Белинда! — возопил Долф, повернувшись к лестнице. — Спускайтесь сюда! Вы пойдете со мной!
— Почему вы считаете ее своей?
— Я первый ее увидел!
— А вам никогда не приходило в голову, что у нее есть свои желания и своя воля? Она не хочет идти с вами и не спустится сюда.
— Белинда! Спускайся вниз, грязная потаскушка!
— Ну, это уже никуда не годится, — пожурил его Хоук, с угрожающим видом шагнув к нему. — Не лучше ли нам выйти на улицу?
— С радостью, — проревел Долф, не сообразив, что этой уловкой Хоук просто хочет вывести его из дома.
Сердито сверкая глазами, Долф шел набычившись, готовый снова сцепиться с Хоуком.
А тот, проходя мимо лакея, незаметно кивнул ему. Дюжий парень закрыл дверь и запер ее на ключ.
Хоук почувствовал некоторое облегчение, зная, что Белинда в доме и ей ничто не грозит. Он прищурился, давая глазам привыкнуть к яркому вечернему солнцу. Фаэтон Дол-фа сиротливо стоял неподалеку; у съежившегося бедняги грума под глазом расплылся синяк. Что за жестокая скотина! — Я пришел к мисс Гамильтон из-за вас, Долф, — заявил Хоук, намеренно искажая истину. — Поскольку она убедила меня, что у вас нет никаких надежд на успех, у меня не было причин отказать себе в удовольствии самому ее завоевать. Она хорошенькая девчонка, и мне она, в общем, понравилась. Человеку в моем положении нужна хозяйка — иногда требуется развлечь важных гостей.
— Хозяйка? — смеясь, переспросил Долф; его сердитый смех больше напоминал лай. — Это все, что вам нужно? Да вы просто рыба! Но чему я удивляюсь? Вы же никогда не любили ее, как я. На такую любовь никто не способен.
— Любовь, Долф? Ваши поступки свидетельствуют о чем угодно, только не о любви. Если вспомнить
