— Мы не обязаны идти туда. Хотите остаться дома?
«Дома, — жалобно подумала она. — Разве я дома?»
А Роберт взял бразды правления в свои руки. Сначала он отослал мальчиков к кухарке, чтобы та смотрела за ними. Ослушаться они не посмели.
Потом он медленно подошел к Бел и обследовал отпечатки маленьких пальцев на платье.
— Наверное, мой камердинер сможет удалить их при помощи белого вина. А если нет, мы купим другое.
Его мягкий тон снял напряжение, стиснувшее ее сердце. Закрыв лицо руками, она опустилась на ступеньку.
Роберт присел ступенькой ниже и погладил Бел по коленке.
— Почему вы мне не сказали?
— Как я могла? Мне не хотелось, чтобы вы знали, как низко я опустилась. У меня тоже есть гордость, Роберт. Порьте, я бралась за все, прежде чем стала такой…
— Я говорю не об апельсинах, дорогая. Меня это не нтересует. Почему вы не сказали, что привезли сюда этих детей?
Услышав этот вопрос, она насторожилась и нерешительно посмотрела на него.
— Я буду сама отвечать за них, Роберт. Клянусь, от них не будет никакого беспокойства. Я сама вычищу доспехи…
— Тс-с… Откуда они взялись?
— Бог весть. Я встретила их, когда торговала апельсинами. Я пыталась помогать им и присматривать за ними. Когда я случайно встретила их сегодня, я попробовала устроить их в благотворительную школу, но директор отказался их принять. Обещаю вам, Роберт, что они будут отрабатывать свое содержание. Просто я — единственный взрослый человек, которого они знают. Они хорошие мальчики, только немного невоспитанные, и им некуда деться. Я чувствую, что мой долг — позаботиться о них.
— А мой долг — позаботиться о вас, — сказал он, ласково взяв ее за руку.
Она уставилась на него.
— И вы не прогоните их?
— Конечно, нет. Чем вы так огорчены, Белинда? — Голос его звучал тихо и убаюкивающе. — Я чувствую, что вас еще что-то беспокоит. О чем вы мне не говорите?
Она тоскливо посмотрела на него.
— Я не хочу, чтобы мое прошлое вставало между нами.
— Мисс Гамильтон, — мягко пожурил он ее, — а ведь я люблю апельсины.
— Неужели?
Он погладил ее по щеке.
— Что случилось, солнышко мое? Доверьтесь мне.
«Не могу», — подумала она. Сердце у нее ныло.
— Разве я не обещал, что никогда вас не огорчу? В первый день, когда я пришел к вам, вы не хотели рассказывать мне о Долфе, но я защитил вас от него. Вы не хотели, чтобы я знал о Мике, Брейдене, но я пришел вам на помощь Вы не хотели, чтобы я узнал о том, что ваш отец в тюрьме, о том, что вы преподавали у миссис Холл, но всякий раз, когда вы рассказывали мне об этих вещах, разве я начинал хуже к вам относиться?
— Нет, — прошептала она.
— Я ваш союзник, Белинда. Неужели нельзя покончить с тайнами?
Ей показалось, что она разрыдается, если он не перестанет смотреть на нее так ласково и задавать вопросы с такой мягкой настойчивостью.
— Я ведь просто хочу помочь.
— Я знаю. И вы уже помогли мне, Роберт. Вы и сами не знаете, как вы мне помогли.
Он погладил ее по колену, следуя взглядом за своей рукой.
— Мне бы хотелось, чтобы вы объяснили, почему у вас в глазах столько грусти. Я пытаюсь прогнать ее, — произнес он, — но она все время возвращается.
Белинда опустила голову, изо всех сил стараясь совладать с собой. Она не знала, сможет ли вынести его ласковое благородство и не раскрыть ему тайну, которая все время мучила ее.
— Просто я видела грустные вещи, — с трудом произнесла она, уводя разговор с опасного русла.
— Например?
— Ну… — Комок в горле мешал ей говорить. Она мысленно огляделась в поисках отговорки. — Например, эти мальчики. Тысячи таких детей живут на улицах в страшной нищете.
Она подняла на него глаза — на Хоуксклифа, одного из самых влиятельных людей в парламенте, обладающего силой и возможностью что-то изменить там, где простые смертные вроде нее ничего не могут сделать. Насколько же легче думать о чужих проблемах, а не о своих!
— Ну? — поторопил он ее.
Ее рука спокойно лежала в его руке, но теперь она сжала ее и посмотрела в карие бархатистые глаза.
— Если вы не возражаете, что мы пропустим вечер в честь генерала Блюхера, мне бы хотелось пойти в одно место… показать вам кое-что… но вам будет нелегко увидеть это.
— Что же это?
— Та сторона жизни, которую вы скорее всего никогда не видели. Эти дети…
— Белинда, мы говорим о вас.
— Да… я понимаю. — Она опустила глаза. — И я очень благодарна вам за вашу заботу обо мне. У меня никогда не было такого преданного друга, как вы, Роберт. Но по сравнению с их трудностями мои — ничто. Прошу вас, сделайте мне одолжение.
Он внимательно посмотрел на нее, потом кивнул с заинтересованным видом.
— Если вы этого хотите.
Она наклонилась и припала к его щеке долгим поцелуем.
— Спасибо. Вам лучше одеться попроще. Там, куда мы идем, вам могут перерезать горло ради вашей цепочки для часов.
— Что?! — вскричал он.
— Встретимся здесь через десять минут, — проговорила она, взбегая вверх по лестнице прежде, чем он успел задать ей еще какие-либо мучительные вопросы.
Вскоре Хоук уже мысленно проклинал себя за согласие сопровождать Бел. Они ехали верхом по темному лабиринту грязных улиц, образующих трущобы Святого Джайлса. Это не место ни для леди, ни вообще для цивилизованного человека. Сидя верхом на высоком беспокойном жеребце, Хоук ехал шагом рядом с послушным серым конем Белинды, держаруку на рукоятке пистолета и оглядывая улицу и ветхие здания. Их сопровождал Уильям на лошади, находившейся в распоряжении прислуги.
Влажная мускусная вонь, исходившая от реки во время отлива, расползалась по темным переулкам. Непроницаемую тьму не могли разогнать даже фонари. Сломанные вывески, скрипящие на теплом ветерке, болтались на лавках с зарешеченными окнами. На средневековых улицах зияли рытвины, такие глубокие, что в них могла покалечиться лошадь.
— Надеюсь, этому скоро будет конец, — проворчал Хоук. Лицо Белинды, скрытое легкой вуалеткой, превратилось в застывшую маску. Она остановила лошадь, слегка натянув поводья.
— Здесь, — прошептала она, указывая рукой, затянутой в перчатку, на здание склада.
Хоук внимательно осмотрел строение.
— Оно как будто нежилое.
— Ошибаетесь.
И она тронула коня.
Хоук покачал головой при виде этой деланной храбрости и сжал бока коня, держась вровень с Белиндой.
Вскоре она опять остановилась перед ветхим зданием и спешилась.
— Что вы делаете, Белинда?
— Собираюсь войти туда.
