похотливый кобель, раскисший от любви к своей сучке, добросовестно выполнил свою работу, полковнику не пришлось бы держать в руках эту повестку. Что ж, на ранчо «Аконит», наверное, уже все кончено – Лайстер с Брузой вот-вот должны вернуться. Когда они вернутся. Дел Гомер получит еще одно задание.
Форсайт продолжал расхаживать по комнате, по-прежнему прижимая к лицу мокрое полотенце. Он обдумывал сложившуюся ситуацию. Все было оформлено законно… по словам Ли. Если топор правосудия опустится, то не на голову полковника, а на голову адвоката, который заявил, что имеет право действовать от имени своей клиентки. В конце концов, именно он продал землю и получил за нее деньги. Форсайт специально удостоверился, что чек был выписан на имя Марка Ли; деньги по чеку были получены и положены на банковский счет адвоката. Как полезно, когда управляющий банком перед тобой в долгу. Форсайт бы рассмеялся, если бы не разбитое в кровь лицо.
Он прошел к лестнице и крикнул с нижней площадки:
– Рут!
– Я здесь. – Рут вышла из кухни.
– Где ты была? – проворчал полковник.
– На веранде.
– Все время?
– В основном, да. Я не хотела попадаться на глаза посторонним.
Лицо женщины, когда-то красивое, было все а синяках и распухло, губы стали почти вдвое толще, чем прежде. На шее и на груди – в вырезе платья – виднелись следы побоев.
– За свои синяки вини только себя. В последнее время ты стала такой заносчивой, что меня трясет от одного твоего вида. Ты в этом доме всего лишь служанка. Рут, знай, свое место. Если я с тобой сплю, то это еще не дает тебе права на какие-либо привилегии. Я хочу, чтобы ты сходила за адвокатом Ли. Скажи ему, чтобы явился сюда, да побыстрее.
– Кайл, ты же знаешь, я не люблю ходить по ночам одна. На улицах болтается всякий сброд…
– Заткнись! – перебил полковник. – Мне плевать, что ты любишь и чего не любишь. Черт возьми, похоже, у тебя вошло в привычку спорить со мной по любому поводу! Да ты просто глупая шлюшка, Рут! Последние два года ты спала со мной, а я тебя кормил и одевал, но ты ничем не лучше самой дешевой шлюхи из заведения мадам Фло! Те по крайней мере способны удовлетворить мужчину!
Рут повернулась, чтобы идти за шалью. Она безошибочно узнала все признаки: Форсайт пришел в ярость. Парнишка – судя по тому, что она подслушала, его сын – положил полковника на обе лопатки. Звук каждого удара наполнял душу Рут мстительным ликованием: так ему и надо, мерзавцу! Пусть хоть кто-то даст ему отведать собственного лекарства. Дрожа от холода на веранде, Рут приняла решение: больше она не станет безропотно сносить побои, она даст сдачи.
– Не поворачивайся ко мне спиной, когда я с тобой разговариваю! – заорал Форсайт.
– Я собиралась взять шаль.
– Ты ведь подслушивала, не так ли? Ну разумеется, подслушивала! Ты слышала каждое слово этого ублюдка! Ах ты, любопытная тварь, вечно суешь нос в чужие дела! Небось не терпится растрезвонить по всему городу!
Форсайт шагнул к Рут. Она попятилась, уперлась в стену и стала бочком отступать в сторону кухни. Форсайт медленно приближался, его ноздри расширились, глаза горели безумным огнем. Он любил играть в эту игру. Рут проскользнула в гостиную, Форсайт следовал за ней. Женщина обошла стол, он – за ней. Когда Рут попыталась проскочить в дверь, полковник бросился вперед, схватил ее и прижал к стене.
Одной рукой Форсайт прижимал женщину к стене, а другой бил по лицу – совсем недавно то же самое проделывал с ним Диллон. Очередной удар кулака пришелся Рут по носу, закапала кровь. От следующего удара голова ее с такой силой врезалась в стену, что в глазах у Рут потемнело. Темнота окружала ее несколько секунд, но она удержалась от крика. Если она вскрикнет, Форсайт еще больше озвереет.
– Сука! Сука! – кричал полковник, нанося удар за ударом.
Избивая Рут, Форсайт почувствовал желание, ему хотелось швырнуть женщину на пол и яростно вонзить в нее свою отвердевшую плоть. Обнаружив однажды, что издевательства над Рут его возбуждают, Форсайт стал изобретать все новые и новые способы унизить ее, растоптать ее достоинство. Он брал ее на столе среди тарелок с остатками ужина, на лестнице, на веранде у заднего крыльца, где за ними мог без помех наблюдать из каретного сарая конюх; а раз или два, ночью, – на земле, посреди цветочной клумбы.
– Ложись на пол! – заорал полковник.
Как только он убрал руку, которой прижимал ее к стене, Рут ударила его коленкой в пах. Форсайт отшатнулся, и женщина проскочила мимо него на кухню. Полковник был настолько ошеломлен тем, что Рут осмелилась защищаться, что прошло несколько секунд, прежде чем он бросился за ней.
– Рут! – взревел он. – Я из тебя дух вышибу! Шлюха! Дрянь! Ложись на пол, сука, и раздвигай… – Форсайт ударом ноги распахнул кухонную дверь – и слова замерли у него на губах. Рут стояла посреди кухни. На ее окровавленном лице появилось какое-то безумное выражение. Она оскалилась в жутком подобии улыбки; у нее был вид одержимой, что вполне соответствовало ее нынешнему душевному состоянию. В руке, высоко поднятой над головой, Рут сжимала длинный кухонный нож.
– Не-е-ет! – завизжала женщина, бросаясь на Форсайта. – Не-е-ет!
Ее пронзительный голос зазвенел в ночной тишине, разнесся эхом по всему дому. Прежде чем Форсайт успел оправиться от шока, в который повергла его обезумевшая Рут, обычно такая робкая и покорная, женщина бросилась вперед и вонзила нож ему в шею. Кровь брызнула фонтаном. Форсайт, не издавая ни звука, раскрыл рот, глаза его расширились; он поднял руки, пытаясь оттолкнуть от себя женщину, но тут же бессильно уронил их и рухнул на пол.
Рут с безумным воплем упала на колени и стала снова и снова вонзать нож в грудь ненавистного мучителя.
Было около полуночи. Держа на коленях ружье, Густав сидел на крыльце веранды миссис Гафни. Ему было поручено охранять Кристин, и он твердо решил, что на этот раз мимо него не проскочит ни одна живая душа. Однако мысли его все время уносились к Бонни.
Бонни Гейтс – необыкновенная девушка. Нужно обладать немалым мужеством, чтобы подсыпать яд в пищу бандитов. Девяносто девять женщин из ста побоялись бы даже помыслить об этом. Густаву понравилось, как Бонни решила распорядиться деньгами Дела Гомера. Девушка поклялась, что не возьмет себе ни цента; она собиралась пожертвовать всю сумму сиротскому приюту, а если хватит средств – даже основать новый.
На веранде появилась Кристин, прервавшая размышления Густава. Девушка выходила из дома через каждые несколько минут и всякий раз спрашивала, не слышал ли он чего-нибудь подозрительного.
– Оставайся в доме, Крис. Бак обещал, что они с Берни придут сразу же, как только решат, что это безопасно.
Густав и сам волновался. С тех пор как Бак пригнал в город фургон с трупами бандитов, прошло несколько часов. Обнадеживало только одно: случись что, они бы уже об этом узнали.
Густав был искренне рад за двоюродную сестру: замечательно, что рядом с ней будет такой человек, как Бак Леннинг. Было ясно: он по уши влюблен в Кристин. При первом взгляде на его грубоватую внешность можно было подумать, что Бак решительно не подходит его кузине, но Густав разбирался в людях. Во время своих путешествий вверх и вниз по Миссисипи он научился отличать мечтателей и творцов от тех, кто склонен к разрушению и насилию.
Откуда-то послышался скрип.
– Иди в дом, Кристин! – прошептал Густав.
– Ничего, пусть остается, – раздался голос из темноты. Густав вскочил на ноги, держа ружье наизготове. Тот же голос произнес: – Это я, Бак.
– Бак, дорогой, наконец-то! Я так волновалась! – Кристин сбежала с крыльца и бросилась в объятия Бака. – Ну и ночка, не дай Бог еще когда-нибудь пережить такую! Как ты?
– Прости, что заставил тебя волноваться, любовь моя, – проговорил Бак, не разжимая объятий. – Дело подошло к развязке. Войдем в дом, я расскажу тебе все по порядку. Пошли, Гус, Берни скоро подойдет.
Роза Гафни радостно приветствовала Бака и провела его в ярко освещенную кухню.
– Мы оставили для вас ужин, – сказала Бонни. – Когда придет Берни, я подогрею.
Все вопросительно смотрели на Бака, дожидаясь, когда он расскажет им последние новости. Бак тотчас же выложил главное:
– Форсайт мертв. Его убила экономка. Первой пришла в себя Кристин.
– О Господи! – ахнула она. Потом добавила: – Наверное, миссис Гаффпи тебя не слышит…
– Я все слышу, – прервала Роза. – Когда мне нужно, я все прекрасно слышу. Одно могу сказать: эта женщина оказала большую услугу городу.
– Садись и расскажи все по порядку. – Кристин сняла с головы Бака шляпу и повесила на крюк у двери. Потом села на диван
поближе к нему.
Бак рассказал обо всем, что произошло с того момента, когда он остановил фургон перед салуном. Рассказал о том, как отреагировала толпа, узнав о трупах, и о том, что до приезда шерифа территории Монтана порядок в городе будет поддерживать лейтенант Колье со своим отрядом.
– Диллон заходил в вашу комнату над кафе. И он сообщил, что судья Уильяме в городе. Суд должен состояться завтра в девять утра, в отеле. Они с Кливом как раз готовились идти вручать повестку Форсайту. Позже, когда мы с Берни уже собирались уходить, Диллон пришел еще раз и сказал, что полковник мертв.
– Мне казалось, Рут де Бери – очень милая женщина, – с грустью в голосе заметила Бонни.
– По словам Диллона, – сказал Бак, – Форсайт ее избивал, и это продолжалось уже несколько недель, а то и дольше. Они с Кливом видели синяки па лице Рут.
– Да, я припоминаю, она несколько недель назад перестала ходить в церковь, – проговорила Роза. – Бедняжке пришлось зарабатывать себе на жизнь. Ее муж вернулся с войны и вскоре скончался,
