Лорд понял, что она права, и коротко кивнул:
– Согласен. Отныне мы партнеры. – Глаза Анны зажглись радостью. – Но тебе следует держаться подальше от Фирта, – строго добавил он. – Твое счастье, что он не соблазнил тебя сегодня вечером.
– А как ты опишешь свои собственные действия?
– Как безответственные, безрассудные… – Он взглянул на ее покрасневшие губы. – И неизбежные.
Анна склонила голову набок и в упор посмотрела на Джошуа.
– Ты жалеешь о том, что поцеловал меня? Или твой поцелуй был всего лишь наказанием за любопытство?
– Нет, – выдавил он. – Он был неизбежен, потому что…
– Почему же?
Его ладони покрылись холодным потом. Он не мог сказать ей, что она возбуждает в нем непреодолимое желание, что от одного ее присутствия внутри его загорается пожар…
– Потому что я хочу тебя! – выпалил он и потерся бедрами о ее бедра, изображая половой акт. – Это все, что мне от тебя нужно.
Любая другая девственница в ужасе отпрянула бы от него или упала в обморок, но Анна умела держать себя в руках. Она тихо охнула, опустила ресницы и прислонила голову к стене, обнажив свою нежную шею и прижав ладони к его мускулистой груди.
Жар опалил чресла Кеньона. Охваченный страстью, он нагнулся, чтобы запечатлеть на ее губах очередной пылкий поцелуй.
Однако как только их губы соприкоснулись, Анна наступила каблуком на его ботинок и с силой толкнула в грудь.
Джошуа, пошатываясь, отступил назад; его злость была сильнее боли.
– Проклятие! Зачем ты это сделала?
– Я уверена, что ты сам найдешь ответ на этот вопрос, если похоть не затмит твой разум.
– Ты хотела, чтобы я тебя поцеловал.
– Я хотела застать тебя врасплох. И это сработало, не правда ли?
Ее самодовольный взгляд выводил его из себя.
– Я никогда не насиловал женщин. Зачем стучаться в закрытую дверь, когда вокруг полно желающих заняться с тобой любовью? В следующий раз просто скажи мне, чтобы я остановился.
– Следующего раза не будет. – Анна завела руки за спину и принялась застегивать длинный ряд пуговиц. – Я больше не стану с тобой целоваться.
Ему следовало обрадоваться: это был именно тот барьер, в котором он так нуждался. Однако в душе Джошуа поднялось возмущение.
– Почему? – ощетинился он.
– Разве это не очевидно?
Розовый румянец на ее щеках немного усмирил его гнев. Он подошел ближе, чтобы помочь застегнуть платье.
– Это трусость – отвечать вопросом на вопрос. Скажи мне, почему я не могу тебя поцеловать.
Анна застыла от его прикосновений, спина ее сделалась деревянной.
– Потому что тобой движут грубые инстинкты.
– Грубые? Но ты явно наслаждалась моими ласками. Или тебе не хватает честности это признать?
Она мгновение помолчала.
– Ну ладно. Если хочешь честности, получай: когда ты меня целуешь, я больше всего на свете боюсь, что ты остановишься.
Эти откровенные слова подействовали на Кеньона возбуждающе. Он застегнул последнюю пуговицу, еле удержавшись от искушения нагнуться, уткнуться носом в ее нежный затылок и шепотом извиниться за свое хамское поведение.
Но Джошуа знал, как опасно давать волю безумным порывам.
– Тебе следовало этого ожидать, – проговорил он бархатным голосом. – Ведь я негодяй, умеющий соблазнять женщин.
Анна оглянулась через плечо, в ее выразительных глазах читалось сомнение, смешанное с замешательством. Гордо расправив спину, она пошла мимо арфы и пюпитра. Несмотря на то, что она выросла среди девятерых братьев, ее движения были полны врожденной женственной грации. Джошуа смотрел на ее точеные бедра и угадывавшиеся под юбкой округлые ягодицы. Теперь эти контуры были ему знакомы. Он двинулся за ней, чувствуя себя похотливым самцом, преследующим робкую самку. Ему оставалось лишь надеяться, что Анна по своей неопытности не поймет, как сильно она его мучает. Нагнувшись, она взяла со стула брошенный ридикюль.
Увидев маленький пистолет, Джошуа с содроганием вспомнил свой порыв откровенности. Зачем он раскрыл перед ней душу? Он вел себя как безумный. Это ни в коем случае не должно повториться.
Анна убрала оружие в сумочку и обернулась. Лицо ее было встревоженным.
– Джошуа, я еще не все тебе рассказала.
