— Не спеши, Гиббс. Мы никуда не торопимся.
Кучер и сопровождавший их лакей взглянули друг на друга, и маркиз перехватил их понимающую усмешку. На случай, если они угадали его намерения, он запер дверцы на хрупкую задвижку.
— Что ты делаешь? — спросила Виктория, расстегивая перчатки.
— Позволь мне. — Он завладел ее рукой и, медленно расстегнув маленькую пуговку, стянул перчатку с ее пальцев.
Виктория покраснела.
— В карете?
— Да. Именно в карете.
— Но… они не узнают? — Она жестом указала на козлы кучера.
— Возможно. — Наклонившись, он расстегнул застежку ее накидки, и она соскользнула на сиденье.
— Но…
— Поцелуй меня. — Син притянул ее к себе. Виктория упала на сиденье, встречая его рот с такой страстью, что он начал думать, будто это ему снится.
Его охватило горячее, неудержимое желание. Когда их губы слились в поцелуе, она начала расстегивать на нем жилет, испытывая тот же голод по нему, как он — по ней. Застонав, она стянула с него фрак, и он, прикрыв ее руки своими, положил их себе на грудь.
— Не надо делать это здесь. — Маркиз заключил ее в объятия и ловко расстегнул несколько верхних пуговок сзади. Потянув вперед ставшее свободным платье, он нагнул голову и овладел ее грудью, лаская сосок губами и языком.
Виктория выгнулась в его руках, прижимаясь к нему, задыхаясь от страсти. Его плоть уже затвердела к тому времени, как он обратил внимание на другую ее грудь. Посадив жену к себе на колени, он собрал в руках тяжелые юбки и поднял их. Она тут же поняла, чего он хочет, и наклонилась, чтобы расстегнуть лосины и дать ему свободу. С низким гортанным звуком и он помог ей принять нужное положение, застонал и начал двигаться вместе с ней.
— Так? — Она часто и тяжело дышала, ритмично приподнимаясь и опускаясь.
— Так, — поощрил он ее. — Ты учишься очень быстро.
Она снова поднялась и опустилась, пристально наблюдая полуприкрытыми блестящими глазами за его лицом.
— А есть другие пути… делать это? Другие способы, чтобы нам быть вместе?
— Их десятки.
Виктория снова горячо поцеловала его.
— Я хочу, чтобы ты показал мне все, — задыхаясь, произнесла она.
— Непременно. — Маркиз снова застонал, поднимая свои бедра ей навстречу и моля Бога дать ему достаточно долгую жизнь, чтобы еще и еще предаваться этому наслаждению.
Виктория открыла глаза. Ее голова лежала на обнаженной груди Синклера, которая мягко поднималась и опускалась от его спокойного дыхания. Она могла слышать приглушенное, медленное и ровное биение его сердца.
Солнечный свет пробивался сквозь щели тяжелых зеленых штор, падая на подножие кровати словно длинные тонкие нити драгоценного золота. Их одежда все еще лежала на полу, куда они ее сбросили, а Лорд Бэгглс, свернувшись, спал в кресле возле камина. Она даже не поняла, как он проскользнул в комнату.
Виктория чувствовала себя слишком удовлетворенной, и ей было так уютно, что не хотелось двигаться, однако, немного повернув голову, она смогла увидеть открытую дверь гардеробной между двумя спальнями.
— Что это? — лениво спросил Син. Виктория подняла голову.
— Что ты имеешь в виду?
Он показал наверх:
— Там.
Перевернувшись в его руках, она смогла увидеть маленького серого попугая, сидящего на спинке кровати.
— Это Мунго-Парк.
— Мунго-Парк. В честь путешественника?
— Да. Он однажды залетел на кухню и выглядел очень истощенным. Кухарка хотела запечь его в пироге, но я категорически не согласилась.
— Сколько времени он находился здесь?
— Синклер, это так приятно, — произнес Мунго-Парк голосом хозяйки.
— О нет!.. — Она пронзительно вскрикнула, в смущении пряча лицо на широкой груди мужа.
Син рассмеялся.
— Это не смешно. — запротестовала она.
— Очень даже смешно, — Он заключил ее в объятия.
— Интересно, сколько лет живут попугаи?
— Этому осталось минут пять.
Маркиз стянул с жены простыню, привлек ее ближе к своему гибкому мускулистому телу и поцеловал.
— Ты произнесла это несколько раз и вряд ли можешь осуждать Мунго-Парка за то, что он запомнил.
— Моя мама сочла ужасным, когда я научила его говорить «Черт побери». Она бы умерла на месте, услышав, чему он учится теперь.
— Она родила тебя, — возразил маркиз. — Твои родители были вместе по крайней мере один раз.
— Но сомневаюсь, что они наслаждались при этом.
Он приподнял ее и заглянул ей в глаза.
— А ты?
Виктория готова была с энтузиазмом ответить, но, взглянув на попугая, усевшегося над их головами, передумала и, ныбравшись из объятий мужа, смущенно зашептала ему на ухо:
— Я никогда не представляла, что можно быть в близких отношениях с кем-нибудь еще, кроме тебя.
Син пристально посмотрел на нее.
— Спасибо.
В дверь тихонько постучали, и Роман вошел в спальню, а за ним, перебирая лапками, с лаем вбежали Генриетта с Гросвенором.
— Оставайся здесь. — Маркиз поднялся. Стянув одеяло со спинки кресла, он обернул его вокруг талии и завязал узлом, затем пробрался между собаками к двери.
Виктория чувствовала, что сама готова залаять. Натянув простыню до подбородка, она наблюдала за мужем, когда он разговаривал с Романом, — Синклер выглядел грозным, даже не имея на себе никакой другой одежды, кроме одеяла, обвязанного вокруг талии. Ничего удивительного — он был патриотом, который рисковал своей жизнью ради таких, как она. И пока убийство брата не будет раскрыто, Син никогда не сможет доверять кому-либо — даже ей. Но если, чтобы принадлежать ему, нужно помочь найти убийцу, она готова на это.
Глава 11
— Люсьен, у вас найдется свободная минутка?
Лорд Килкерн оторвал взгляд от бильярдного стола.
— Александры нет дома, — сказал он и вернулся к игре, намереваясь сделать очередной удар.
Виктория продолжала стоять в дверях.
— Вообще-то я хотела поговорить с вами.
— Тогда возьмите палку.
Это было приглашением, и она, не ожидая от него ничего иного, вытянула кий из стойки и приблизилась к столу.
— Вы знаете всякого рода гнусных людей, не так ли?
