какие-то дела, ты пользуешься этим, чтобы оправдать свою дневную прогулку с Марли.
Она побледнела.
— Как ты узнал?
— Тебя видел Роман, не пытайся это отрицать.
— Я и не собираюсь. Так ты послал слугу шпионить за мной?
— Не заставляй меня оправдываться. Ты все-таки поехала с ним, хотя сказала, что собираешься на ленч с подругами.
— И тебя тоже не было там, куда ты намеревался отправиться, — парировала она.
— Но почему ты решила искать меня?
— Ты все равно не поверишь, потому что не веришь никогда.
Син понял, что растерял все свои аргументы в тот момент, как позволил ей открыть рот. Глубоко вздохнув, он оставил свою напряженную боевую позу и упал на кушетку.
— Испытай меня.
Она так крепко сжала кулаки, что ее длинные пальцы побелели.
— На днях Марли обратился к Люси и сообщил, как он волнуется за меня. Я понимала, что ты никогда не одобришь это, но все же устроила так, чтобы мы встретились сегодня, и узнала, чего он хочет.
— Ты права, — мрачно заметил маркиз. — Я бы никогда не одобрил подобный поступок. Боже, Виктория! Ты могла… — Ему потребовались две попытки, чтобы закончить свою мысль. — Ты могла пострадать.
— Я сделала так, чтобы мы все время находились на публике. Марли пытался убедить меня, что у тебя шашни с Софи Анжу и поэтому я могу завести роман с ним.
Не понимая, как это случилось, Синклер оказался на ногах на полпути к окну.
— И что ты ответила на это?
Она бросила на него косой взгляд.
— Спросила его, почему мне следует опасаться тебя. Оказалось, он почти уверен, что ты убийца своего брата, и жалеет об этом, так как у Томаса всегда имелся запас отличного бренди. К тому же мы могли бы шантажировать тебя этими доводами, если бы ты обнаружил нашу связь. — Виктория медленно повернулась. — Не знаю, как мне убедить тебя, Синклер, но Марли не убивал твоего брата. Он… не способен испытывать настолько глубоких чувств, чтобы ввязываться в неприятности.
Какое-то время Синклер неподвижно смотрел на нее.
— Улики все еще указывают на него.
— Кто представил эти улики? Кингсфелд?
— Не только. Почему ты поехала увидеться с леди Стэнтон?
— Потому что тебя не было дома, когда я вернулась, а ты мог отправиться к Кингсфелду и… попасть в беду. Но твои ребята сказали, что ты там не появлялся.
— Я намеревался пойти туда, — медленно произнес он, — и провел почти весь день, разыскивая его по всем клубам Лондона.
Виктория вздернула подбородок.
— Зачем?
— Я хотел попросить Остина показать мне бумагу, над которой они работали вместе с Томасом, — ту, с пятном бренди.
— Ты поверил мне, — прошептала она. Облегчение, читавшееся в ее глазах, уничтожило в нем остатки гнева.
— Я подумал, что в твоих подозрениях что-то есть, и, не найдя его, решил повидаться с Килкерном. Он не помнит, чтобы законопроект, подобный тому, который ты нашла в кабинете Томаса, предлагался в парламенте.
Она на шаг приблизилась к нему.
— Что означает…
— Возможно, ты нашла ключ, но пока я еще не могу с уверенностью сказать, кто нажал на спусковой крючок. У Марли был мотив. Не знаю, был ли такой мотив у Кингсфелда. — Он закрыл глаза. — Но узнаю обязательно.
Виктория обняла мужа за талию и прижалась щекой к его груди.
— Чем бы все ни кончилось, — прошептала она, — ты здесь, рядом. Прошу тебя, будь осторожен.
Сину хотелось спросить, почему она беспокоилась о нем, однако он не знал, какой ответ получит на свой вопрос.
— Я согласен, если будешь осторожна ты. И больше никаких прогулок с Марли.
— Хорошо, только если ты не будешь посылать Романа шпионить за мной. Мне это не нравится, Синклер.
— Справедливо. Я отзову Романа. — Он проследит, чтобы Уолли взял на себя функции камердинера, но ей не нужно знать этого — во всяком случае, до того времени, когда все будет кончено и она окажется в безопасности.
Маркиз заключил ее в объятия, и она вздохнула.
— А на кого ты кричал? — спросила она вполголоса.
— На Романа и Майло — я приказал им либо примириться, либо убить друг друга.
Она хихикнула.
— Поставлю пять фунтов на Романа.
— Не знаю, не знаю. Майло хорошо импровизирует и определенно далеко метит.
— Что, если они перестреляют друг друга?
— Это избавит меня от забот. — Он неохотно отпустил ее. — Ты видела кабинет?
— Нет еще. Покажи мне.
Прежний Синклер выпытал бы у Лисички всю информацию относительно ее разговора с Марли. Каждое слово и каждый нюанс были бы обнаружены, проанализированы и разложены по полочкам. Криспин сказал бы, что он теряет остроту восприятия. Однако новый Синклер верил: Виктория рассказала ему именно то, что ему следовало знать.
Дверь его спальни оставалась закрытой, и за ней царила тишина. Или двое мужчин вели корректную беседу, или оба уже расстались с жизнью.
— Как ты думаешь, что там? — прошептала Виктория.
— Пока еще рано говорить. Если они не появятся к вечеру, я пойду взглянуть на них.
— Так все же почему ты рассердился?
Маркиз нежно сжал ее пальцы.
— Их нежелание разговаривать друг с другом поставило под угрозу твою безопасность.
Виктория остановилась и посмотрела на него.
— Я точно так же беспокоилась о тебе.
— Ты действительно беспокоилась? — с удивлением спросил он. Она одновременно казалась такой сильной и такой хрупкой; загадка, которая нуждалась в защите, но сама была готова охранять его от всех зол.
— Конечно. Ты мой муж, Синклер Графтон, и ты… нужен мне.
Син нагнулся и поцеловал ее в губы. Дьявольщина, как она была соблазнительна. И эта жизнь была столь же соблазнительной. Он хотел такой жизни и хотел ее в ней. Но на его пути стояла одна проклятая задача, и если он не сможет решить ее, пропасть, которую она оставила, разлучит их навеки.
Так как спальня хозяина была занята, Виктория заманила Синклера в гостиную. Лорд Бэгглс вовремя освободил кушетку, иначе его бы согнали. Пока Син с его обычным умением снимал с нее прогулочное платье, она тревожно огляделась и с надеждой подумала, что Мунго-Парк находится где-то в другом конце дома. В последнее время эта глупая птица осваивала весьма специфический словарь.
Как бы Синклер ни был расстроен или озабочен, он обладал восхитительной способностью сделать так, что она чувствовала себя любимой и надежно охраняемой. Он пробежал пальцами по длинным прядям ее волос, затем поцеловал в шею.
— Какая же ты дикарка!
Подавив приступ смеха и чувствуя облегчение от того, что его настроение улучшилось, она погладила
