Грязь постепенно оседала, и дети смогли перевести дух. Мужчина с саблями лежал прямо на груди медведя. Обе сабли по самые эфесы воткнулись в мех медведя чуть выше сердца. Мужчина лежал не двигаясь. На десятиметровом чудище он выглядел практически крошечным, словно игрушка. Дети медленно переводили взгляды с воина на животное. Их мир рухнул. Любимый мишка, призванный защищать и оберегать покой Сантофф Клауссена, превратился в монстра, готового уничтожить все, что было дорого сердцу. Но в этот момент ребятам было не до того. Они просто чувствовали себя обязанными помочь этому человеку, который так отважно боролся и спас их. Омбрик знал бы, что делать, но его не было в живых…
Некоторые дети принялись плакать. Другие свесились из Корневища, пытаясь дотянуться до раненого. И когда они коснулись шерсти животного, из пасти медведя появился дым. Он рос и рос в размерах, приобретая непонятную форму. Сероватая масса начала искриться и сверкать, медленно нависая над ребятами. Дети в ужасе отпрянули, обхватив друг друга руками. Однажды они уже видели это лицо — на картинках, которые им показывал Омбрик. С высоты на них смотрел… Бука собственной персоной. В руках он держал деревянный посох мага, переломленный надвое.
— Это все, что осталось от вашего разлюбезного мага, — зловеще прошептал он.
Глава десятая
В которой великие события происходят впопыхах
Оставшись без защитника, дети поняли, что они обречены. Бука нависал над ними. Ребята в ужасе прижались друг к другу. Его лицо! Одно только его лицо было страшнее любого ночного кошмара — холодное, злое, без намека на доброту. Века, проведенные в заточении, не могли не повлиять на его взгляд, буравящий, способный пригвоздить к месту. От Буки исходила явная угроза, как от сгущающихся штормовых туч, предрекающих скорый ураган. Дети никогда не сталкивались с человеком или животным, который был бы наделен подобной силой. Ни Омбрик, ни даже чудовищный медведь не могли соперничать с ним. Ребята замерли загипнотизированные. Король кошмаров вселял благоговейный ужас.
Бука приблизился еще, но вдруг дети заметили, как что-то изменилось в Короле кошмаров — он побледнел, словно истончился. В тот момент, когда луч солнца коснулся его, Бука задрожал. Ребята не осмеливались даже вздохнуть. Происходящее казалось страшным сном.
— В свое время, — прошипел Бука, растворяясь, — вы будете моими…
В жуткой тишине Король кошмаров начал медленно втягиваться в землю. Он было попытался схватиться за обломки посоха Омбрика, но те вывалились у него из рук и упали в траву. Призрачный Бука был не в состоянии удерживать предметы реального мира. Превратившись в серый дым, Король кошмаров бесследно растворился в земле, словно его никогда и не было. Монстр исчез, и дети смогли выбраться из того, что когда-то было Корневищем. Оглядевшись, они увидели, как отовсюду к ним навстречу бежали родители, протягивая руки и плача.
— Спасены! Спасены! — рыдала какая-то женщина, обнимая сыночка. Ее слезы так и лились градом ему на макушку.
— Простите нас! Простите! — причитал чей-то отец. — Он застал нас врасплох, парализовал спящими, и мы не могли проснуться!
— Мы слышали ваши крики, но колдовство не дало пошевелиться, — бормотала другая женщина, стискивая в объятиях маленькую девочку.
— Что-то случилось с медведем, — сообщил самый высокий из мальчишек.
— А Омбрика съели, — всхлипнул малыш.
— Тот мужчина спас нас, но он тоже погиб, — сдерживая рыдания, выдавила из себя девочка и уткнулась носом отцу в грудь.
— Главное, с вами все в порядке! — чуть ли не в один голос воскликнули родители, и вскоре слезы сменились улыбками, а всхлипывания — смехом. И только маленькая Кэтрин оказалась в стороне от общего ликования. Она понуро стояла, закусив губы так, что они побелели. Но вскоре девочка присоединилась к группе Уильяма-старшего, деревенского старшины. Уильям осматривал землю, куда исчез Бука. Сейчас только кучка затвердевшей грязи напоминала о случившемся. Мужчина посмотрел на распростершегося медведя и героя, который спас детей, — тот без чувств лежал на теле животного. Старшина скорбно покачал головой. Кэтрин взяла его за руку, к ним присоединились и другие жители деревни.
— И как такое могло случиться? — Уильям посмотрел на обломки посоха Омбрика. Постепенно печаль стала вытеснять недавно вспыхнувшую радость. Некоторые дети опустились на колени и прижались к неподвижному телу медведя, перебирая его густой черный мех.
— Нет! Не трогай его! — воскликнул отец мальчика по имени Фог, оттаскивая ребенка за руку от зверя. Слезы стояли в глазах мальчика:
— Но он ведь наш мишка!
Ему поддакнул и другой ребенок:
— Он бы никогда не обидел нас специально!
— Это не его вина, — вмешалась Кэтрин. — Зло сделало нашего мишку таким. Помните, как он всегда был ласков с нами?
На секунду все дети, да и взрослые задумались. Они вспоминали не последние минуты, когда животное готово было разорвать их на куски, а годы преданной дружбы и самопожертвования. Медведь защищал их от недругов, не жалея собственной шкуры. А как же Омбрик? Корневище? Их тоже никогда больше не будет? Грусть охватила всех присутствующих. Деревья принялись раскачиваться, их ветви склонялись к земле в горестном поклоне. Каждый житель леса, будь он растением, насекомым или животным, издал пронзительный стон, словно испытав сильную боль. Небо потемнело, поднялся ветер. Листья начали облетать с деревьев, кустов и виноградников, словно капающие слезы. Листья Корневища кружились на ветру, засыпая Сантофф Клауссен.
Но вдруг что-то показалось за деревьями, неясные очертания росли, принимая форму Духа леса. Призрачная красавица склонилась над сломанным посохом Омбрика. Ее драгоценности больше не сверкали, сейчас они померкли и казались дешевыми стекляшками. Слезы Духа капали на обломки жезла.
Деревня никогда не будет прежней. Это понимал каждый из присутствующих. Но Омбрик всегда говорил жителям Сантофф Клауссена — немного волшебства есть в каждом. И эта магическая сила называется верой. Не зря каждое заклинание начиналось словами: «Я верю. Я верю. Я верю».
Старшина Уильям взял обломки посоха Омбрика, осторожно соединив концы по линии разлома. Он посмотрел на Кэтрин. Девочка мгновенно все поняла.
— Первый урок Омбрика, — прошептала она, а ее пальцы уже бегали по сломанному жезлу. — Я верю. Я верю. Я верю, — бормотала Кэтрин. Конечно, это не уменьшило печали жителей деревни, но вместе с девочкой они начали повторять «Я верю» снова и снова, и внезапно сила веры соединила концы сломанного посоха воедино — он снова стал целым и невредимым, словно никогда и не был рассечен надвое.
Внезапно ветер прекратился. Солнце засветило над лесом, проникая даже в самые отдаленные его уголки. Стон смолк, и стало тихо-тихо, как зимой, когда природа укутана снегом. Казалось, даже время замедлило свой бег. Жители деревни вдруг ощутили, что сам воздух наполнен волшебством и магией, а когда они открыли глаза, прекратив повторять магические слова, перед ними стоял Омбрик. Живой и здоровый! Словно его и не ел никакой зверь! Но самым удивительным было то, что за его спиной стоял… медведь! Старый добрый мишка! Его раны чудесным образом исчезли, а мех из черного превратился в снежно-белый и напоминал теперь облачко. В своих огромных лапах, словно младенца, он держал спящего мужчину. Омбрик забрал из рук Кэтрин, сиявшей от радости чуть ли не ярче солнца, свой посох.
— Спасибо, что выучила урок, — произнес он ласково. Маг задумчиво погладил посох. — Чужестранец
