привычек.
— Я и в самом деле имею склонность раздражать Саймона, это правда. Но все равно, милая, для тебя будет хорошей практикой изучать признаки даже малейших изменений в их настроении, чтобы ты лучше могла судить о тех молодых людях, которые станут бегать за тобой с той минуты, как впервые увидят.
Розали хихикнула:
— Ты действительно так думаешь?
— Уверена в этом, — искренне ответила Амалия.
Их путь лежал вдоль берега реки Твид, и хотя Амалия не сводила глаз с дороги впереди, она умудрялась не упускать из виду сэра Харальда и Гарта. Скоро ей пришло в голову, что едва ли у нее будет возможность осадить Харальда, потому что Гарт отправил его вести основную часть отряда, едущего сзади.
Четыре вооруженных всадника скакали впереди их кавалькады, но Изабелла не любила ездить в клубах пыли, поэтому никогда не позволяла большему количеству людей ехать впереди, если только не становилось известно о какой-либо потенциальной угрозе в той местности, через которую она проезжала.
Как командующий рыцарь, Гарт ехал с Передовым отрядом, и Амалия любовалась тем, как легко он управляет своим скакуном. Время от времени он подъезжал к принцессе.
Леди Аверил и Нэнси, как обычно, ехали по очереди рядом с Изабеллой, еще одна дама ехала следом либо со Сьюзен, либо с Сибиллой. Нэнси сейчас была со Сьюзен, и Сибилла вскоре вернулась, чтобы встать третьей в ряду с Амалией и Розали.
Они прибыли в Мелроузское аббатство чуть-чуть позже, чем ожидала Изабелла.
Прежде чем увидеть само аббатство на северном берегу реки Твид, немного восточнее того места, где она сливается с рекой Эттрик, они обогнули широкие пастбища, изобилующие блеющими овцами, и проехали через сады и луга, где паслись стада коров. Земли аббатства были обширны.
Когда они спускались с холма через пестреющий яркими цветами луг, Амалия печально взирала на обугленные и разрушенные стены когда-то великолепного аббатства. До разрушения оно простояло на этой земле более двухсот пятидесяти лет.
Большая часть каменной кладки осталась, и монахи восстановили некоторые из зданий, но эта картина вновь напомнила ей, почему шотландцы так ненавидят англичан.
Когда они въехали на усыпанный гравием внешний двор, который когда-то был крытой галереей, в дверях здания капитула появился настоятель в длинном небеленом и некрашеном цистерцианском облачении. Капюшон был откинут, открывая длинное, сильно загорелое и обветренное лицо и курчавый венчик волос с тонзурой.
Теперь, когда они увидели внутреннюю территорию, разрушения показались еще более ужасными. В старину, рассказывала Амалия Изабелле, цистерцианцы никого не впускали в монастырь. Но потом это строгое правило смягчилось. С проломленной во многих местах стеной и разрушенной галереей, внутреннее пространство монастыря теперь начиналось с капитула и было отмечено низкой каменной стенкой.
Восстановленный гостевой домик стоял у поврежденной внешней стены, недалеко от кладбища.
Когда аббат с достоинством вышел приветствовать принцессу, а Гарт быстро спешился, чтобы ей помочь, Розали растерянно огляделась.
— Милостивый Боже! — воскликнула она. — Что здесь произошло?
Изабелла, спешиваясь, оглянулась.
— Англичане сожгли аббатство пять лет назад. Злодеи разрушили прекрасную монастырскую церковь, даже развалили стены. На одно ее восстановление уйдет четверть века, а то и больше.
— Но это же кощунство — разрушить все это! — возмутилась Розали.
— Да, миледи, — сказал настоятель, — но на все воля Божья.
Он повернулся к Изабелле:
— Ваши люди могут, как всегда, разбить лагерь у реки, принцесса. Если им требуется еда или какая-то помощь, стоит только попросить. Мы хотим, чтобы им было удобно.
— Спасибо, — поблагодарила Изабелла. — Урожай нынче на славу.
Монастырские сады и поля были тоже сожжены. Но монахи и послушники засадили их заново, и теперь, пять лет спустя, деревья гнулись под тяжестью плодов.
Леди Аверил окликнула ее, и Амалия, очнувшись от размышлений, быстро спешилась без чьей-либо помощи и поспешила в гостевой домик выполнять свои обязанности.
Фрейлины принцессы с удовольствием отужинали в холле гостевого домика. Еда, которую принесли им послушники, одетые в грубые холщовые одежды без капюшонов, была простой, но обильной. Их мужчины разбили лагерь у реки и готовили себе еду на кострах.
После ужина, когда послушники унесли пустые блюда и убрали дощатые столы, Изабелла извинилась.
— С вашего позволения, — сказала она, — я пойду навещу кладбище.
— Можно мне пройти с вами часть пути? — спросила Амалия.
— Буду рада твоей компании, — ответила Изабелла, поднимая руку, когда Сьюзен встала, готовая присоединиться к ним. — Все остальные — отдыхайте и развлекайтесь, пока я не вернусь.
— Если вы позволите, мадам, мы с Розали удалимся на покой, — произнесла леди Мюррей. — Утром мы отбываем, а сэр Гарт заявил, что хочет выехать пораньше.
Амалия ничего не сказала, только пожелала матери и сестре спокойной ночи. Но когда они с Изабеллой пошли по аккуратной, выложенной камнями дорожке к кладбищу, она заметила:
— Сэру Гарту лучше сегодня помолиться, если он ждет, что моя матушка рано выедет.
Изабелла усмехнулась:
— Твоя мать всегда такая лежебока?
— Раньше не была, — ответила Амалия. — Но еще до замужества Мег она начала проводить дни более праздно. Однако она по-прежнему нетерпима к любым ошибкам других, поэтому, уверена, она продолжает управлять Элайшо твердой рукой.
— Несомненно, так оно и есть, — согласилась Изабелла, когда они подошли к маленькой плетеной калитке в низком каменном заборе, который окружал кладбище. — Ты не захочешь пойти со мной дальше, поэтому оставляю тебя здесь. Не жди меня, — добавила она. — Здесь, вблизи монастыря, безопасно. Я часто брожу по садам и лугам. Тропинка к реке тоже славная.
Поскольку кладбище находилось ближе к садам, чем к реке, и пролом в монастырской стене приглашал ее пойти этим путем, Амалия решила прогуляться к саду, где вскоре нашла грушевые деревья, усеянные плодами.
Уверенная, что монахи не стали бы возражать, она сорвала спелую грушу, вытерла ее об юбку и надкусила. Сок потер по подбородку, вызвав у нее улыбку. Никто не видел ее, поэтому она без колебаний вытерла его рукавом.
Она с удовольствием гуляла среди деревьев, наслаждаясь тихими вечерними сумерками.
Луна появилась над северо-восточным горизонтом, когда Амалия подумала, что пора возвращаться. Но, повернувшись, она увидела, что Изабелла все еще на кладбище, тихонько сидит на каменной скамейке.
Не желая ее тревожить, Амалия пошла вдоль монастырской стены и нашла тропинку, ведущую к реке. Лунный свет посеребрил воду. Справа от нее маленькие огоньки усеивали склон холма над речным берегом.
Луна быстро поднялась. Она была почти полной и давала достаточно света, чтобы видеть тропинку, пересекающую впереди дорогу и бегущую дальше к реке.
На пересечении она не заколебалась. Она была пока еще не готова отказаться от тихого вечера и присоединиться к другим женщинам.
Мягкий, теплый ветерок дул со стороны реки. Тропинка была ровной и хорошо натоптанной, лунный свет на реке — волшебным. Низкое уханье совы, явно зовущей ее, придавало быстро темнеющему пейзажу восхитительную мрачноватость.
Она сосредоточила взгляд на искрящейся, серебристой поверхности воды и вдохнула травяной запах.
