— Опять Розали! — воскликнул Уот. — Что там за дела с Розали?
— Полагаю, кто-нибудь рассказал тебе, что Бойд собирался жениться на Амалии, — пояснил Саймон. Уот кивнул, и он продолжил: — Когда ему не удалось заполучить ее, решил жениться на Розали. Но справедливости ради надо сказать: это была идея Файфа.
Амалия не была уверена, что мама стала бы возражать. Сумей Бойд убедить ее, что этот союз укрепит могущество Мюрреев, Розали быстро бы стала леди Бойд.
— Букклею, вам и Дугласу будет вполне удобно в моей старой комнате. Тогда леди Сибилла сможет занять комнату Тома…
— Сибилла будет спать со мной, разумеется, — сказала Амалия. — У нее нет горничной.
— Нет, она не будет спать с тобой, — вмешался Гарт. — Можешь уступить ей свою старую комнату, если хочешь, но ты будешь в моей.
— Лучше вы идите в ее, — посоветовал Саймон. — На двери комнаты Тома крепкий засов, если леди Сибилла захочет запереться, а в комнате Амалии кровать с пологом, достаточно широкая для двоих.
Амалия между тем внимательно следила за Гартом и чувствовала его напряжение.
— Ну, мы, кажется, все обсудили, если только ты не узнал что-нибудь еще от Изабеллы, Гарт, — сказал Дуглас.
— Только то, что она всегда будет верить в убийство Джеймса, сэр, и что Файф его заказал для ослабления власти Дугласов в Приграничье. Возможно, она и права, но вы просили меня найти реальные доказательства этого, а я таковых не нашел.
— По крайней мере Бойд его не убивал, — сказал Саймон. — Он был с вами, милорд.
— Да, это так, — согласился Дуглас.
Гарт продолжил:
— Однако я уверен, как, должно быть, и вы, милорд, что Бойд убил Уилла. Я также согласен с Уотом, что Бойд долго не проживет, даже если он всего лишь угрожал впутать Файфа. Полагаю, Саймон, — добавил он, поворачиваясь к этому джентльмену, — вы не можете связать ни Файфа, ни Бойда со смертью Уилла Дугласа.
— Не могу, — согласился Саймон. — Хотя у вас нет причин мне верить.
— У меня нет причин не верить, — возразил Гарт.
— Но ты пытался-таки захватить Хермитидж два года назад! — прорычал Дуглас.
— Конечно, сэр, по приказу моего сеньора, — признался Саймон. — Мой отец был недоволен этим, как, я уверен, и вы тоже.
— Да, он был страшно зол на тебя, — подтвердил Дуглас. — Я это сам видел. Впрочем, вопрос в том, можем ли мы доверять тебе сейчас.
Амалия переводила встревоженный взгляд с одного на другого, чувствуя, как напряжение становится осязаемым. Встретив свирепый взгляд Дугласа, Саймон сказал:
— Я не сделаю ничего против вас, милорд. Что касается того, чтобы поддерживать вас или продолжать отцовскую политику нейтралитета, я должен буду подумать над этим и сам решить, какой избрать путь.
— Уважаю думающих людей, — усмехнулся Дуглас. — Да я и сам люблю пораскинуть мозгами. Только не гневи меня, парень, и мы отлично поладим.
Саймон кивнул, но промолчал.
— Ну, вы можете продолжать тут свои разговоры хоть до ночи, — сказал Гарт, положив руку на плечо Амалии, — а я хочу побеседовать со своей женой, пока она не удалилась на покой.
— Идите, идите, — добродушно проворчал Дуглас, — я и забыл, что вы молодожены. Завтра поговорим, если потребуется.
— Спасибо, милорд, — отозвался Гарт и быстро добавил: — А теперь, мадам жена, покажите мне свою комнату.
Не сумев ничего прочесть по его лицу, Амалия дошла с ним до арочного входа и тут опомнилась.
— Сибилла должна по крайней мере подняться с нами наверх, сэр. Неправильно оставлять ее здесь одну с мужчинами, даже если Дуглас — ее крестный. И мне надо…
— Ты покажешь ей комнату Тома, но и только.
К удивлению Амалии, Сибилла сказала:
— Вы должны пойти с нами, милорд.
Гарт и не помышлял о том, чтобы не пойти с ними, потому что больше не хотел выпускать Амалию из виду. Тем не менее он подозрительно посмотрел на Сибиллу, недоумевая, чего она надеется добиться.
Получив в ответ улыбку, он успокоился, но когда они подошли к двери комнаты, которая, по всей видимости, принадлежала Тому Мюррею, Сибилла обратила свою теплую улыбку на Амалию.
Вытащив флакончик из узкого рукава, она протянула его ей со словами:
— Я привезла это для тебя. Думаю, ты не взяла тот, что я тебе давала. Почему бы тебе не пойти сейчас в свою комнату и не подушиться? Я хочу переговорить кое о чем с сэром Гартом.
Амалия посмотрела на нее долгим взглядом, но взяла флакончик. Не глядя на Гарта, она сказала:
— Моя комната за следующей лестничной площадкой, сэр, справа.
Кивнув, но припомнив, что Саймон упоминал о засовах, он предупредил:
— Не запирай дверь, девушка.
— Не буду, — пообещала она и, снова бросив взгляд на Сибиллу, поспешила прочь.
Когда она ушла, Сибилла промолвила:
— Вам снятся тревожные сны, сэр.
От возмущения он чуть не выругался, но она спокойно добавила:
— Не обвиняйте Амалию, милорд. Я заставила ее рассказать мне, потому что видела ваше лицо после одного такого сна. Она говорила, вам снится паутина. Это так?
— Да, — буркнул он.
— Значит, я должна сказать вам…
Амалия торопливо разделась до рубашки, расчесала волосы и подушилась духами Сибиллы, прежде чем услышала щелчок задвижки.
Чувства были противоречивы. Страх, что он все еще сердится, боролся с радостью от их встречи, а в довершение этого ее одолевало любопытство.
Как только он вошел, она отметила, что выражение его лица смягчилось.
— Что тебе сказала Сибилла? — спросила она.
— Она сказала, что моя непослушная жена разболтала ей про мои сны.
— Но это же неправда! Она знала! Я же говорила тебе, она…
Ей пришлось замолчать, потому что в два шага он сократил расстояние между ними и приложил палец к ее губам. Дыхание Амалии сбилось, тело напряглось и приятно покалывало.
— Я знаю, ты не рассказывала ей о первом сне, сердце мое, но она каким-то образом заключила, что это был дурной сон. Однако ты рассказала ей о паутине.
Она расслабилась, услышав ласковое обращение. Он стоял очень близко, но не касался ее.
Желая дотронуться до него, она потянулась к его руке, скользнула пальцами внутрь ладони и обхватила ими большой палец.
— Я не могла рассказать ей про твои сны об Уилле, поэтому рассказала о паутине. Такое может любому присниться.
— Она так не подумала, — отозвался он мягким голосом, в то время как его руки обхватили ее ладонь.
— Да, не подумала, — призналась она чуть слышно. — Она сказала, что ты считаешь этот сон предостережением от ловушки…
— Так я и считал, — согласился он.
— Тебе всегда надо говорить правду? — с тоской спросила она.
— Ты прекрасно знаешь, что я больше не могу похвастаться этим, — возразил он, — поскольку знакомство с тобой явно испортило меня.
Она не могла этого отрицать. Не чувствуй он себя обязанным спасти ее…
— Ради тебя, — продолжал он решительно провоцирующим тоном, — я даже готов был позволить
