настолько. И отнюдь не глуп, поэтому не собираюсь подвергать тебя риску. Скажи, что я ненадолго.
Кристина тихо выдохнула:
— Спасибо.
Макс отступил и, изящно поклонившись, взмахом руки указал ей путь. Но все же не смог устоять, чтобы не схватить ее в объятия… так же как она не смогла не подставить губы для поцелуя.
— Кажется, я влюблен, — прошептал он за миг до того, как их губы слились.
Кристина покачала головой, но его руки запутались в ее волосах, и все протесты остались невысказанными.
— И ты не сможешь остановить меня…
Его поцелуй был нежным и быстрым: дразнящее касание рая, но он тут же отпустил ее и подтолкнул к двери:
— Вели не беспокоить нас минут десять.
Пока она разговаривала со слугами, он держался в глубине комнаты. Но едва Кристина отослала их, он стащил перчатки, и не успела она запереть дверь, как он сбросил пальто и с улыбкой направился к ней.
— Тебе нельзя здесь оставаться.
— Знаю. — Он притянул ее к себе.
— Он в любую минуту может вернуться.
Макс весьма сомневался в этом, учитывая пристрастие Ганса к ночной жизни, но стоит ли мучить Кристину?
— Несколько минут… это все. Мне нужно поговорить с тобой. И попрощаться по-человечески или поздороваться, или бог знает что…
— Попрощаться, — тихо вздохнула Кристина. — Мы уезжаем утром.
— И мальчики тебя ждут.
Кристина кивнула. Говорить она не могла. Душили слезы.
— Позволь мне хотя бы приехать.
— Господи, нет! Если он узнает, что ты в Силезии… — Она прикусила губу и тряхнула головой. — Я не имею права рисковать.
— А если он не узнает?
Макс был готов торговаться с самим дьяволом, лишь бы только увидеть ее снова.
— Должна же у тебя быть какая-то свобода передвижения!
Кристина даже глаза закрыла, так велико было желание согласиться. О, это лучше всякого рая!
Наконец ее мокрые от слез ресницы, медленно поднялись.
— Как бы мне хотелось сказать «да»! Я готова на все, только бы быть рядом с тобой. Только если…
— Только если это не угрожает твоим отношениям с детьми.
— Именно, — тихо согласилась она. — Будь я одна, меня ничто бы не удержало. Я пошла бы за тобой на край света… на луну и дальше. Вот видишь, как я хочу тебя. Потеряла всяческую гордость и готова на все.
— В таком случае я сделаю так, что мы будем вместе.
Обычные слова. Обычный тон.
— Нет… нет… — со страхом возразила она. — Даже не думай об этом. Невозможно. Ты знаешь, какие пункты содержатся в брачных контрактах. Каждый параграф, каждое условие, каждый фунт плоти детально описаны и скреплены печатью. Сколько ты знаешь случаев, когда в бракоразводных процессах признавался виновным мужчина?
Макс пожал плечами:
— Время, деньги и поддержка влиятельных людей творят чудеса.
— Макс… пожалуйста… это бесполезно. Ты даже не уверен в том, что любишь меня. Я не знаю, действительно ли то чувство, которое я испытываю…
— Действительно, — уверенно перебил он. — Так оно и есть. Ты не любишь своего мужа, уж это точно.
Кристина вздрогнула:
— Я его презираю.
Он осторожно коснулся ее щеки:
— Если я сделаю так, что ты не потеряешь своих детей…
— Неужели не понимаешь? Тут ты бессилен. Мой старший сын — наследник княжества. Я не могу его увезти.
— Может, ты права, — спокойно согласился он.
— Ты знаешь, что я права, — с тихой яростью провозгласила она.
— Только в отношении детей, — с нарочитой мягкостью, противоречащей ее возбуждению, подтвердил он. — С этим придется что-то делать.
— Ты не слушаешь! — вскричала она. — И ничего с этим не поделаешь. Я не покину своих сыновей, а они не могут оставить свой дом.
— И ты будешь несчастна до конца дней своих.
— Я не единственная, кто несчастлив в браке.
— Но единственная, которую я люблю, — нежно шепнул он.
— Ты не можешь быть уверен. Мы провели вместе всего две недели.
— Итак, ты хочешь, чтобы мы распрощались и никогда больше не видели друг друга?
— А что прикажешь делать?
Руки, сжимавшие ее талию, упали.
— Понимаю.
— Не сердись, Макс… прошу…
— Поздно.
— Скажи хотя бы, что все понимаешь.
— Если скажешь, что уйдешь от него, я сумею сделать так, чтобы дети остались с тобой.
— Согласна.
Он ничего не сможет, это яснее ясного. Пусть хоть миллион лет пройдет, все будет по-прежнему.
Его лицо осветила довольная мальчишеская улыбка.
— Слово чести?
Кристина кивнула.
— Нет, скажи вслух.
Он стоял на перепутье. Еще шаг — и жизнь его необратимо изменится. Поэтому Макс требовал подтверждения.
— Слово чести, — беспечно ответила она, потому что в брачном контракте имелся пункт, предусмотревший опеку отца над детьми в случае расторжения брака. Да и закон будет на его стороне.
Макс снова схватил ее в объятия и осторожно погладил по спине.
— В таком случае могу только сказать «адью».
— Но я не позволю подвергать опасности детей, — остерегла она.
— Понимаю.
Он нуждался только в самом малом поощрении и больше ни о чем не просил.
— Только не приезжай в Силезию.
— Если приеду, никто меня не увидит.
— Не слишком ободряющий ответ.
— Не стану лгать. Не буду клясться, что больше никогда тебя не увижу. Думаю, я все же немного побуду в Англии. Можешь сказать, когда вернешься?
— Понятия не имею.
Она не смела сказать, что, вполне возможно, окажется под домашним арестом. Да и обнадеживать его не было смысла.
— Хоть не полный отказ, и то слава Богу, — ухмыльнулся он. — Я поставлю в церкви свечку за твое благополучное возвращение, — шутливо предложил он.
— Вот уж не знала, что ты посещаешь церковь.
Сама мысль об этом почему-то казалась нелепой.
— Отныне буду.
Кристина тихо рассмеялась.
— Вот так-то лучше. Ненавижу грустные прощания. Или прощания вообще.
— Макс!
— Знаю- знаю! Брачные контракты, связанные по рукам и ногам жены, наследники трона. Все это звучит чертовой волшебной сказкой.
— Хотелось бы попасть в сказку, — вздохнула она. — Тогда стоит только закрыть глаза, и все исчезнет.
— Не бойся. Я, как истинный рыцарь, помогу даме в беде, — заверил он.
Послышался осторожный стук в дверь, сопровождаемый шепотом:
— Десять минут прошли, миледи.
— И если я немедленно не уйду, моя карета превратится в тыкву, — усмехнулся Макс, но, тут же став серьезным, умоляюще шепнул: — Но прежде мне нужен поцелуй… чтобы продержаться…
«Или последний поцелуй», — печально подумала Кристина.
Она боролась со слезами, готовыми хлынуть из глаз, и, наконец сосредоточившись на сыновьях, талисмане от тоски и отчаяния, подняла голову:
— Ты позволил мне краешком глаза заглянуть в рай… и за это я всегда буду благодарна…
— Не плачь, дорогая, мы еще увидимся.
Он снял губами слезинку, скользнувшую по ее щеке, и поцеловал ее, бережно, нежно… прижал к груди и утешил в скорби.
В дверь снова постучали, на этот раз требовательно. Они еще раз обнялись, и Макс отступил.
— Не забывай меня, — прошептал он.
— Ни за что, — поклялась она, растягивая губы в вымученной улыбке и понимая, что, возможно, она больше его не увидит. Его, красивого, как грех, темного, как Люцифер, высокого, сильного, способного на утонченную нежность… и он принадлежал ей несколько ослепительных дней.
На полпути к двери он обернулся и, взяв ее за руку, потащил за собой в гостиную.
— Еще несколько секунд, — пробормотал он, стиснув ее пальцы.
Она так мечтала, чтобы время остановилось! Макс поднял пальто, перчатки, поцеловал ее веки, идеально вылепленную переносицу, щеки и дрожащие губы.
— Я вернусь, — пообещал он.
Звук его слов порхнул на ее губы, в сердце просиял крохотный лучик надежды, и она попыталась ответить что-то вежливое, хотя отчаялась встретиться с ним еще раз. Но горло сжалось, из глаз хлынули соленые потоки, и она громко разрыдалась.
— Эй, эй! — уговаривал он, вытирая ей лицо манжетой сорочки. — Ты еще не знаешь, на что я способен! Да я горы могу свернуть! Мы прогрызли четыре тысячи футов кварцита, чтобы докопаться до золота в горах Монтаны, так что стоит спасти одну попавшую в беду девицу?
— Мои проблемы… слишком уж большая гора, — всхлипнула она.
— Только не для меня.
Вытащив платок, он промокнул ее щеки и одарил ее ободряющей улыбкой.
— Дай мне пару недель во всем разобраться.
Его уверенность в себе подогрела ее угасающий дух, и Кристина, глубоко вздохнув, постаралась сдержать слезы.
— Я… всё хорошо… я уже успокоилась, — пролепетала она, жалобно икнув.
— Надменно поджатые по-английски губы?
Кристина кивнула.
— Прекрасно. — Теперь он был воплощением самой чувственности. — Я очень опытен, сама знаешь.
— Знаю, — невольно улыбнулась она.
— Кроме того, я намерен свернуть горы, так что не волнуйся.
Кристина кое-как взяла себя в руки и даже пошутила:
— В таком случае буду ждать твоего прибытия на белом коне.
— Хорошо, — просто ответил он и, еще раз поцеловав ее, исчез.
Она долго стояла у окна, глядя ему вслед и чувствуя, как отчаяние вновь охватывает ее. Несмотря на браваду Макса, она знала, какие препятствия придется ему преодолеть, знала
