торопливо одеваться.
– К чему такая спешка? – спросила она.
– Мне не понравилось слово «позор», – бросил он. – Думаю, надо побеседовать с твоими братьями. Пошевеливайся, черт возьми!
Мэри Роуз повернулась, пытаясь отыскать свои туфли, и тут взгляд ее упал на простыни. Даже издали она без труда разглядела пятна крови. Она невольно вскрикнула. Лицо се мгновенно залила краска стыда. Забыв о туфлях, она подбежала к кровати, чтобы набросить одеяло.
– У меня из-за тебя пошла кровь, – сказала Мэри Роуз.
– Так и должно быть.
– Какой ты черствый! Что, если бы сюда вошел кто-нибудь из братьев? Тебя бы пристрелили раньше, чем ты успел что-нибудь объяснить.
– Им прекрасно известны мои намерения. Оставь в покое это чертово белье, Мэри Роуз. Я хочу поговорить с Адамом, прежде чем он ляжет спать.
Мэри Роуз свернула испачканные простыни в комок и, обернувшись к Харрисону, нахмурилась:
– Мы не будем разговаривать с Адамом. Я пойду в дом одна. Я не хочу быть униженной, Харрисон. Ты понимаешь?
Мэри Роуз бросила белье на пол и надела туфли. Ей просто не верилось, что этот вечер закончился таким образом. Харрисон был таким заботливым, нежным любовником, а теперь ни с того ни с сего повел себя как самонадеянный грубиян. Она не понимала, что на него нашло, но у нее не было настроения умиротворять его. Одна только мысль о том, что Адаму расскажут, как она отдалась Харрисону, приводила ее в ужас.
Мэри Роуз попыталась пройти мимо Макдональда. Он крепко схватил ее за руку и потащил за собой через двор, а затем по лестнице в дом. У входной двери они столкнулись с Колом. Тот посмотрел на сестру и спросил:
– Что с тобой стряслось?
Взгляд его был прикован к ее голове. Свободной рукой Мэри Роуз попыталась привести в порядок прическу.
– Ничего, – ответила она, против воли следуя за Харрисоном. Макдональд распахнул дверь библиотеки и осторожно втолкнул туда Мэри Роуз. Сам он остановился за ее спиной и, когда она попятилась, преградил ей путь к отступлению.
Адам был весьма удивлен и даже закрыл книгу. Харрисон, впрочем, попросил его не вставать. Под изумленным взглядом старшего из Клэйборнов он подвел Мэри Роуз к другому стулу и приказал ей сесть.
Она покачала головой.
– Это немыслимо, Харрисон, – прошептала она. – Если ты скажешь хоть слово, клянусь, я сделаю что-нибудь ужасное.
Не спуская глаз с Адама, Макдональд обнял ее за плечи.
– Адам, нам с Мэри Роуз срочно нужно пожениться. Завтра в Блю- Белл прибудет судья Бернс. Я думаю, нам всем следует съездить в город и…
– Я не хочу, чтобы церемонию бракосочетания проводил судья, который отправляет людей на виселицу, – заявила Мэри Роуз.
– Харрисон, закрой дверь, – предложил Адам. – И еще я попросил бы вас обоих говорить потише. К чему такая спешка?
– На Харрисона нашло, – сказала Мэри Роуз. Сложив руки на груди, она уставилась куда-то поверх головы Адама, избегая его взгляда. – Не обращай внимания. Он чувствует себя не в своей тарелке из-за того, что ему надо уезжать.
Макдональд снова положил руку ей на плечо, и Мэри Роуз показалось, что он специально давит на нее, заставляя ее замолчать.
– Мы с ним повздорили, – продолжила она, – но ты здесь ни при чем, Адам. А теперь извини, мы пойдем.
Это был неплохой выход из положения, но Харрисон не дал Мэри Роуз так легко ретироваться.
– Адам, я думал, Мэри Роуз все понимает, но теперь вижу, что ошибся. Похоже, она считает, что наша близость опозорила вас, ее братьев. Поэтому я и предлагаю как можно скорее оформить наш брак. Будь я проклят, если когда-нибудь ей станет стыдно за то, что произошло между нами! Я люблю ее, а она любит меня.
Адам согласно кивнул, но взгляд его был прикован к сестре. Она в этот миг отнюдь не походила на влюбленную женщину – по ее виду скорее можно было решить, что она готова убить своего суженого.
– Судья Бернс будет счастлив сочетать вас законным браком, – заметил Адам.
– Адам, я не…
– Ты что, чувствуешь себя опозоренной, Мэри Роуз?
Она промолчала, понимая, что если ответит утвердительно, то их с Харрисоном завтра поженят, а если отрицательно – то солжет.
– Она как-то призналась мне, что хочет относиться к этому столь же просто, как я, – заметил Харрисон. – Но только несколько минут назад я понял, что она имела в виду. Так что, я завтра съезжу за судьей?
– Будет лучше, если свадьба пройдет здесь, на ранчо. Я думаю, Берне согласится приехать сюда. И не забудьте пригласить Белл! Она помогала нам, когда Мэри Роуз была ребенком. Тем не менее не стоит рассказывать судье, что ты уже переспал со своей невестой, Харрисон. Твой отъезд – достаточно уважительная причина для спешки со свадебной церемонией.
– Я хочу, чтобы Мэри Роуз поехала со мной.
– Это ее дело. Она все решит после того, как мы с ней поговорим.
– Не сделать ли это сейчас?
Последние слова произнес Кол, незаметно появившийся в дверях. За его спиной стоял Трэвис. Мэри Роуз хотелось сквозь землю провалиться.
– Давайте решать проблемы постепенно, – предложил Адам. – Что сделано, то сделано. Завтра свадьба. Ну что, договорились?
Братья кивнули.
– В наших краях развестись несложно, – подбодрил сестру Кол. – Не забывай об этом во время бракосочетания.
Харрисону мрачный юмор Кола не понравился.
– Нет, так дело не пойдет. Если уж мы женимся, то на всю жизнь. Ты поняла, Мэри Роуз?
Она сбросила его руку со своего плеча и отвернулась.
– Ничего себе предложение! «Ты поняла» должно означать «я хочу, чтобы ты стала моей женой»? Да как ты смеешь так со мной разговаривать, Харрисон Макдональд? Если бы я не сходила с ума от любви, я бы, наверное, тебя пристрелила. Спокойной ночи.
Никто не попытался остановить Мэри Роуз. Она бегом бросилась в свою спальню, но заплакала только после того, как плотно закрыла за собой дверь.
Любовь к Харрисону обернулась для нее неприятной стороной. Она решила не участвовать в брачной церемонии в присутствии судьи. «Нет, сэр, ни за что», – вспомнила она одно из любимых выражений Кола.
Теперь ей стало легче. Она улеглась, но в мозгу у нее все еще звучали слова брата.
«Нет, сэр, ни за что».
Глава 16
Мэри Роуз явилась на собственную свадьбу с оружием. Судья Бернс не любил, когда в зале суда или на церемонии бракосочетания присутствовали вооруженные люди, и потому настоял, чтобы она вынула из кармана шестизарядный револьвер.
По мнению Мэри Роуз, Бернс был слишком молод для судьи – ему еще не исполнилось пятидесяти. Уже около пятнадцати лет он обладал правом выносить смертные приговоры.
Этот импозантный мужчина был высок и по-юношески строен. Его подсудимые считали, что такие же зеленые очи имел сам князь тьмы. Рогов, однако, у судьи не было. Он отличался густой темно-рыжей шевелюрой. В характере его сочетались ирландская вспыльчивость и практичность англичанина.
С первой же минуты Бернс с Харрисоном прекрасно поладили: дальние родственники судьи жили неподалеку от Кентербери, поэтому он чувствовал, что между ними существует нечто общее.
Отношение новоиспеченного жениха к Белл также смягчило сердце судьи – Харрисон обращался к ней с почтительностью, которая сделала бы честь любому видному государственному деятелю. При этом он был совершенно искренен. Белл помогала растить Мэри Роуз, и потому Харрисон был так же признателен ей, как и братья невесты. Сразу бросалось в глаза, что Белл любит Мэри Роуз, и когда ее попросили поучаствовать в церемонии в качестве подруги невесты и свидетельницы, она растрогалась до слез.
Белл была одета в голубое. Судья Бернс шепнул Харрисону, что за все годы знакомства с нею не видел на ней одежды другого цвета, и даже нижнее белье Белл всегда было голубым.
Белл поднялась наверх, чтобы помочь невесте. Ни ее солидный возраст, ни ее ремесло не ожесточили женщину. Она была очень хороша с ее каштановыми, чуть тронутыми сединой волосами и теплыми карими глазами. Когда «достопримечательность» города вернулась, ведя под руку Мэри Роуз, она прямо-таки сияла. В отличие от нее у невесты был довольно жалкий вид. Впрочем, Харрисону она казалась очаровательной.
– К сожалению, Элеоноры с нами не будет, – сказал Адам. – У нее все еще жар, хотя Дуглас уверяет меня, что сегодня ей немного получше.
– Белл, ты умеешь играть на пианино? – спросил судья.
– Нет, дорогой.
– Я сыграю, – предложила Мэри Роуз.
– Так не пойдет, девочка, – засмеялась Белл. – Тебе надо будет произносить клятву. Джон, почему бы тебе
