вместе возносили свои ежевечерние молитвы.
К концу молитвы Джоанна обыкновенно уже клевала носом. Алексу хотелось оттянуть время, когда надо было ложиться в постель, и поэтому он стремился включить в молитвы каждого, кого когда-либо встречал. Конечно, Габриэль был первым. Сначала они молились о нем. Затем — о родных Алекса и Джоанны. А когда наконец были поименованы и все знакомые, Джоанна настаивала на молитве о племяннике короля Джона, принце Артуре. Алекс захотел узнать, почему они молятся о нем, и Джоанна объяснила, что Артур должен был стать королем, но, поскольку ему в этом праве было отказано, они должны молиться, чтобы он достиг королевского достоинства на небесах.
Возвращение Габриэля пришлось на вечер. Джоанна с Алексом уже поднялись наверх, а пока лаэрд выслушивал отчет Кита и ужинал, они уже легли.
Габриэль вошел в спальню. Здесь было жарко, словно в адовом пекле. В Нагорье пришла осень с холодными ветрами, которые были трудным испытанием для Джоанны. Окно спальни закрывали меха, а его жена была скрыта под горой одеял. Поскольку Алекса не было на его коврике, Габриэль предположил, что он тоже спрятан где-то под покрывалами.
Он нашел сына в изножье постели и перенес его на коврик. Должно быть, у Алекса был многотрудный день, поскольку он даже не открыл глаз в то время, как отец перетаскивал его.
Габриэль как мог тихо стянул с себя одежду, умылся, а затем начал сбрасывать одеяла в поисках жены.
Джоанна спала в центре постели. Он растянулся рядом с ней и мягко привлек ее к себе.
Она была нужна ему сейчас. Впрочем, она всегда была ему нужна. Он не провел ни часа в разлуке, чтобы не подумать о ней. Это новое для него состояние он считал малоподобающим воину и лаэрду; он чувствовал себя влюбленным мужем, для которого нет ничего лучше, как сидеть дома со своей женой. Радости семейной жизни определенно брали верх над воинскими пристрастиями.
На Джоанне была длинная белая ночная рубашка. Он ненавидел эти вещи. Ему хотелось чувствовать, как ее гладкое тело прижимается к нему. Он осторожно закатал рубашку выше бедер и стал гладить нежную кожу жены.
Она проснулась не сразу. Однако он не был сдержан, и когда она наконец осознала, что происходит, то отзывалась на его ласки с большим жаром. Ему было трудно удерживать ее от тех возбуждающих вскриков, которые он так любил, но он не хотел, чтобы проснулся Алекс, и закрывал ей рот долгими горячими поцелуями. Когда она дошла до апогея, то лишь слабо всхлипывала.
Однако когда он сам испытал острое наслаждение, то испустил громкий крик.
— Папа?
Джоанна застыла в руках у мужа. Она поднесла руку ко рту, стараясь подавить смех.
— Все в порядке, Алекс. Спи.
— Спокойной ночи, папа.
— Спокойной ночи, сын.
Голова Габриэля упала на плечо Джоанны. Она повернулась, чтобы укусить его в мочку уха:
— Добро пожаловать домой, супруг мой.
Она уснула, крепко обнимая его. Он же уснул, желая немного отдохнуть, чтобы снова заняться с ней любовью. Это было чрезвычайно приятное возвращение.
На следующий день ближе к вечеру приехал Николас. Габриэль стоял на башенной лестнице, ожидая, когда шурин спешится. Колум находился возле лаэрда. Он заметил недовольное выражение на лице Габриэля.
— На сей раз вы собираетесь его убить? — спросил он.
Лаэрд покачал головой.
— Не могу, — ответил он, и голос его прозвучал обескураженно. — Моя жена расстроилась бы, но, Бог свидетель, это единственная причина, по которой ее брат все еще дышит.
Колум скрыл усмешку. Он знал, что гнев лаэрда был одним притворством. Затем он обернулся, чтобы посмотреть на гостя.
— Что-то неладно, Мак-Бейн. У барона нет его обычной придурковатой улыбки.
Брат Джоанны приехал совсем один. К тому же он так спешил добраться до Мак-Бейна, что соскочил с коня и прыгнул на землю прежде, чем его скакун остановился. Конские бока были взмылены, и хозяин основательно его загнал.
— Да, что-то явно неладно. Николас не тот человек, чтобы так обращаться с лошадьми.
— Позаботься о его коне, — приказал Габриэль Колуму и пошел вниз навстречу шурину.
Ни один из них не стал терять времени на приветствия. Николас заговорил первым.
— Дело плохо, Мак-Бейн.
Габриэль ждал, когда тот все объяснит.
— Где Джоанна?
— Наверху, укладывает Алекса.
— Я хочу пить.
Габриэль постарался сдержать свое нетерпение. Он провел Николаса внутрь и, чтобы остаться с ним наедине, отпустил Мэган, заканчивавшую накрывать столы к предстоящему ужину. Затем Габриэль ждал у кухни, пока шурин вволю напьется.
— Вам лучше сесть, прежде чем я сообщу свои новости, — сказал Николас. — Это чертовская неприятность, и связана она с Джоанной.
Жена Габриэля как раз спускалась вниз по лестнице, когда услышала голос брата. Но она не подобрала юбку, чтобы броситься вниз к Николасу, а резко остановилась: гнев в голосе Николаса, которым он произнес свои тревожные слова, принудил ее подождать и послушать, о какой неприятности он толкует.
Она понимала — подслушивать нехорошо. Но сейчас личная заинтересованность и любопытство пересилили правила хорошего тона. Джоанна знала, что, если она покажется, мужчины тут же переменят тему разговора. И муж, и брат были чрезвычайно внимательны к ее чувствам. Да, они, конечно, тут же переменят тему, и ей придется долго пытать обоих, прежде чем она добьется хоть какого-нибудь ответа. Так что подслушивать, конечно, неприлично, но это было верное средство узнать правду. Она замерла в ожидании, что же сообщит ее брат.
— Говорите же, Николас, — приказал Габриэль. Джоанна кивнула. Она была совершенно солидарна с требованием своего мужа и испытывала точь-в-точь такое же нетерпение, как то, что прозвучало в его голосе.
— Барон Рольф воскрес из мертвых. Он желает вернуть назад свою жену.
Джоанна не услышала, как отреагировал ее муж на новость Николаса. Она была слишком оглушена, чтобы что-нибудь услышать. Чувствовала она себя так, словно получила сокрушительный удар. Крик застрял у нее в горле. Она отступала назад, пока перила лестницы не помешали ей. Она отрицательно помотала головой — это не может быть правдой! Рольф упал с утеса. Имелся свидетель. Рольф мертв.
Демоны не возвращаются из ада, не так ли?
А потом она побежала. Она сама не знала, куда бежит. Ей просто хотелось найти укромное место, где она могла бы побыть одна, пока не сумеет совладать со своей паникой, своим страхом.
Она бежала по коридору, пока не стала вновь осознавать, что и зачем делает. Ее страх был инстинктивным. То были, подумала она, отзвуки текшего прошлого, когда ее поступками чаще всего руководил именно страх. Но теперь она этого не допустит.
Джоанна присела на скамейку и прислонилась спиной к стене. Она научилась быть мужественной, и никто, даже этот демон, не сможет отнять теперь у нее силу.
Ее рука легла на живот, как бы оберегая его. Слезы навернулись на глаза, но это были слезы радости, а не боязни, ибо она подумала о чуде, растущем внутри ее тела.
Она вознесла благодарственную молитву за все милости, которые послал ей Господь. Она благодарила Его за то, что Он послал ей Габриэля, Алекса и ребенка, дремавшего в ее чреве, и еще поблагодарила Его за посланную ей спасительную пристань, где она могла быть свободной от боли и где она выучилась любить. В конце молитвы она поблагодарила Его за то, что Он дал ей силы и разум.
А затем она решила использовать этот свой разум, чтобы найти выход из создавшегося положения.
Джоанна просидела в темноте на скамейке почти час, но, когда она наконец поднялась, в ее голове уже сложился определенный план. Теперь она чувствовала покой, настоящую безмятежность. Наиболее важным, по ее мнению, было то, что она совершенно владела собой.
Да, она прошла большой путь. Она улыбнулась этой похвале себе, а потом потрясла головой: она только что вела себя как дурочка! Все будет хорошо. Если речь пойдет о состязании на словах, Рольф не будет иметь перед нею преимущества. По ее мнению, мужчины, которые избивают женщин, были примитивны, недоразвиты. У них слабый и неуверенный ум. Рольф имел все эти прискорбные недостатки. Да, она бы выиграла сражение, если бы оно проводилось при лондонском дворе, с угрозами и обвинениями. Чтобы изобличить Рольфа, она разоблачила бы его грехи.
Но что, если Рольф решится использовать свои кулаки и шпагу, чтобы добиться желаемого? Джоанна недостаточно сильна физически, чтобы отбить атаку. Но это неважно. Рольф может призвать себе на помощь целую армию, но в конце концов победительницей выйдет Она. Благодаря Габриэлю. Он был ее защитником, ее покровителем, ее добрым ангелом. Джоанна была совершенно уверена в его способности защитить свою семью от опасности. Рольфу до него далеко.
Демон в конце концов будет сокрушен ангелом.
Джоанна вздохнула. Ей хотелось, чтобы муж утешил ее. Она подобрала юбки и бросилась бегом к нему.
Николас поймал ее в центре зала. Он схватил ее на руки и приподнял над полом.
— О Николас, как я счастлива видеть тебя! — воскликнула она.
— Поставьте ее на пол, черт возьми! — проревел Габриэль. — И уберите руки. Моя жена сейчас не в том состоянии, чтобы ее можно было вертеть, как комнатную собачонку.
Но и Джоанна и Николас проигнорировали приказ Габриэля. Она целовала и крепко обнимала брата. Наконец он поставил ее на пол и обнял за плечи:
— Возможно, моя сестра выглядит хрупкой, Мак-Бейн, но вы наверняка заметили, что в действительности она дьявольски вынослива.
— Я заметил, что вы пока не отпустили ее, — рычал
