ответил граф.
— Очень неучтиво с вашей стороны говорить так, милорд!
— Полагаю, что немногим доставит удовольствие и покажется веселым носиться за тобой по городу среди ночи.
— Как вы можете! — воскликнула Джулиана с негодованием. — Это неблагородно!
— Дорогая моя, отвечу твоей собственной фразой: ты пожинаешь, что посеяла. — Сказав это, граф обратился к Квентину с намерением изменить тему беседы: — Что слышно о твоем отъезде? Когда ты собираешься нас покинуть?
— Кажется, архиепископ доволен тем, что я нахожусь при нем, и поэтому тянет с выполнением просьбы нашего епископа, с которой я приехал в Лондон.
— Мне бы очень не хотелось так быстро расстаться с тобой, — честно признался граф. — Так что, надеюсь, архиепископ не скоро тебя отпустит.
Спустя некоторое время Джулиана извинилась и покинула братьев. Она решила дождаться, пока граф уйдет по делам, и только после этого отправиться самой. Уединившись в своей гостиной, Джулиана чутко прислушивалась к голосам в прихожей и хлопанью входной двери, стараясь не пропустить ухода Тарквина.
Незадолго до полудня граф велел подать лошадь и куда-то уехал верхом. Джулиана для верности подошла к окну и убедилась, что он скрылся за поворотом улицы. В доме остался один Квентин. Джулиана сбежала вниз по лестнице и велела Кэтлету найти для нее кеб.
— Миледи, не прикажете подать паланкин его светлости? — предложил лакей.
Джулиана вспомнила, что Квентин говорил ей о возможности пользоваться им, равно как и экипажем графа. Коль скоро она отправится в паланкине, то с ней будут два носильщика. И если Тарквин по возвращении набросится на нее с упреками, она всегда сможет сказать, что полагала его людей столь же надежным эскортом, как и его самого.
— Да, спасибо, Кэтлет, — мягко улыбнулась Джулиана. — Я просто думала, что он сегодня понадобился его светлости.
Лакей поклонился и отправил посыльного в конюшню за паланкином. Когда его внесли в холл, Кэтлет помог Джулиане усесться на мягких подушках и обратился к носильщикам:
— Несите осторожнее. Чтобы никакой тряски. — Потом он почтительно поинтересовался у Джулианы: — Куда прикажете отнести вас?
— На Бонд-стрит, — сказала Джулиана первое, что пришло в голову. Она решила сообщить носильщикам нужный адрес, когда они окажутся подальше от дома.
Носильщики быстрыми и частыми шажками направились вверх по Албермарль-стрит, не обращая никакого внимания на человека, который следовал за ними от самого дома графа Редмайна. Он трусил за носилками, смешно и неловко подпрыгивая. Его глаза заливал пот, а одутловатое лицо побурело от неимоверных усилий. Человек выбивался из сил, но упорно продвигался вперед, боясь отстать от паланкина хоть на шаг.
Джулиана подождала, пока носильщики свернули на Пиккадилли, и только тогда постучала в крышу веером и, высунувшись из-за занавески, беспечно заявила:
— Я передумала. Отнесите меня, пожалуйста, на Рассел-стрит.
Носильщики удивленно переглянулись. Благородным дамам не пристало наносить визиты в дома, расположенные в Ковент-Гардене. Но рассуждать они не привыкли, поэтому покорно развернулись и зашагали в сторону Рассел-стрит.
Джордж, пользуясь их короткой остановкой, тоже успел нанять себе паланкин и взгромоздиться на него.
— Следуйте за паланкином с гербом.
Носильщики еле оторвали от земли тушу Джорджа и, опустив на истертые в кровь плечи деревянные поручни, медленно двинулись за сияющими на солнце гербами паланкина Джулианы.
Спустя некоторое время Джулиана оказалась перед дверью особняка Деннисонов. Она оправила юбки и оглядела тот дом, который сперва был для нее убежищем, а потом тюрьмой. Ее взгляд остановился на окне третьего этажа, которое принадлежало ее бывшей комнате, где она проводила бессонные ночи, прислушиваясь к тому, как бурно протекает богатая развлечениями жизнь обитательниц дома. Интересно, как бы сложилась ее судьба, если бы хозяин постоялого двора не послал за Элизабет Деннисон? Она наверняка никогда бы не встретилась с Тарквином, графом Редмайном. Джулиана невольно коснулась рукой живота. А вдруг она уже носит под сердцем его ребенка?
Отгоняя от себя неуместные размышления, Джулиана повернулась к носильщикам и приказала:
— Подождите меня здесь.
Один из носильщиков направился к входной двери, чтобы постучать. Джулиана последовала за ним с самым независимым и самоуверенным видом. Она видела плохо скрываемое недоумение в глазах слуг, теряющихся в догадках, что привело их госпожу в такое злачное место.
Мистер Гарстон в первое мгновение замер на пороге, потрясенный столь неожиданной встречей. Затем пришел в себя и низко поклонился. Виконтесса Эджкомб подумала, что Джулиана Ридж никогда не удостаивалась подобных знаков внимания от высокомерного дворецкого.
— Прошу покорно, входите, миледи.
— Я пришла навестить мисс Лили и остальных девушек. — Джулиана надменно оглядела прихожую, постукивая сложенным веером по ладони, всем своим видом показывая, что не намерена пускаться в разговоры со слугой. К ее большому удовольствию, мистер Гарстон смешался, не зная, как повести себя с той, которая совсем недавно была здесь беззащитной пленницей. Джулиану порадовал этот реванш, который она одержала, помня об их первой встрече.
— Соблаговолите пройти в гостиную, миледи. — Он пошел впереди нее и распахнул дверь комнаты, которая была ей так хорошо знакома.
Салон был прибран, мебель отполирована, полы начищены, но аромат духов, вина и табака сохранился с прошлого вечера, несмотря на то что все окна были открыты настежь. В этом сочетании запахов было что-то нездоровое, развратное. Джулиана подошла к окну и выглянула на улицу. Яркое солнце не могло скрасить убогого пейзажа, который открылся ее взору: одноногий мальчик опирался на костыль и с заунывной, протяжной мольбой тряс перед прохожими драной шапкой; мертвецки пьяная женщина спала посреди дороги в обнимку с пустой бутылкой. Из книжной лавки Томаса Дэвиса вышли два джентльмена. Они производили впечатление ученых людей: завитые парики, темные строгие плащи, тяжелые кожаные фолианты в руках. Господа, вероятно, были погружены в очень важную научную дискуссию, поскольку переступили через валяющуюся на пути женщину, даже не заметив ее, и чуть было не налетели на покалеченного мальчика.
Тяжело опираясь на костыль и что-то бормоча себе под нос, мальчик отошел в тень высокого дерева и стал терпеливо поджидать очередного прохожего. Джулиана внимательно присмотрелась к нему и внезапно помрачнела. С первого взгляда она заметила в нем какую-то странность и наконец поняла, в чем дело. Он вовсе не был калекой: его нога была подогнута и привязана к бедру. В первую минуту Джулиана возмутилась при виде такого чудовищного обмана, но тут же прониклась состраданием к несчастному ребенку, который терпит ужасные муки из-за крайней нищеты. Наверняка у него есть хозяин, заставляющий его просить милостыню, может быть, он жестоко издевается над ним или морит голодом, если тот не заработает достаточного количества потертых медяков. Джулиана вздрогнула и, зябко поежившись, отошла от окна. Тут открылась дверь, и гостиная наполнилась веселыми возбужденными голосами.
— Как себя чувствует Люси, Джулиана? — с озабоченным видом спросила Розамунд, и ее хорошенькое личико нахмурилось.
Вслед за ней, как стайка тропических птичек, в комнату впорхнули девушки. Все они были одеты в разноцветные шелковые кружевные пеньюары. Джулиана помнила, что в этом доме не принято одеваться раньше чем к обеду.
— Она уже пошла на поправку. За ней присматривает моя камеристка Хенни. — Джулиана присела на софу. — Его светлость против того, чтобы к ней пускали посетителей, потому что Люси все еще очень слаба, — уклончиво пояснила Джулиана. — Так что я пока буду выступать в качестве посредницы между
