Рассудок отказал, как только ты начал. — Чувствуя себя униженной, она устремила взгляд в потолок. — Я не могла тебя остановить. Не хотела. Об этом стыдно говорить, но это правда. Если ты хочешь меня обесчестить, я не могу этому помешать. В твоих руках я стала глупой, как овца.
— Не говори так. — Он повернулся к ней. — Ты не можешь так меня оставить. — Он подсунул руку ей под голову и повернул к себе лицом. — Это невозможно.
— Ты не можешь так меня оставить, — дрожащим голосом, словно эхо, повторила Эсме. — После того как так на меня смотрел, так трогал. Я не деревянная, Вариан
Это мужская игра, и я уверена, что ты всегда в ней побеждаешь. Со мной ты тоже должен победить?
Он провел рукой по ее плечу, по груди, по талии. Она затаила дыхание, но это было и все. Как она могла бы оттолкнуть руку, если та приводит ее в отчаяние, вызывает боль, потому что он не закончил то, что начал?
— Да, но не против твоей воли. — Рука передвинулась на живот и там осталась. Жар окатил ее с головы до ног и начал пульсировать в том потайном месте, до которого он недавно дотрагивался.
— Против воли? — пробормотала она. — Ах, какой ты глупец, Вариан!
Эсме толкнула его в плечо, но он не понял. Вздохнув от нетерпения, она притянула его к себе и бесстыдно впилась губами в его рот. Он попытался сопротивляться, но через миг со вздохом сдался.
Их языки встретились; Эсме принимала его поцелуй с жадностью, она знала, к чему это приведет. Она хотела снова окунуться в дурманящую темноту, но только гораздо глубже. Теперь уже она трогала его так, как прежде он. Он дрожал и беспокойно двигался под ее ласками и часто дышал. Тело отвечало на ее прикосновения так же, как ее тело — на его. Удивляясь и отчасти торжествуя, Эсме пустила руки гулять, где им вздумается, голова кружилась, но вдруг она услышала стон.
Он слегка отодвинулся.
— Прекрати.
О нет. Еще нет. Эсме сунула руку в открытый ворот рубашки, к поясу брюк. Сердце билось в груди, как морской прибой.
— Нет, — простонал он. — Ты не знаешь, что делаешь.
— Тогда покажи мне.
— Нет. — Он резко отодвинулся и принял сидячее положение. — Нет. Я и так показал достаточно. Проклятие. — Он посмотрел на нее. — Я не сэр Галахад, черт его побери. Один раз проявил благородство и чуть не умер, но два раза, за несколько минут… кажется, это самое отягчающее обстоятельство?
— Не надо было опять меня трогать, — сказала она. — Я вам говорила, как это будет.
— Не надо было демонстрировать! Ты хоть представляешь, что со мной сделала?! — А что вы со мной сделали?
Он дернулся, как будто она его ударила.
— Но я же ничего не сделал, верно? Я сказал — не против воли. С моей стороны это было чертовски галантно. — На нее смотрели серые глаза, полные горечи. — Лучше я уйду, — сказал он.
Глава 10
На следующий день после того, как бандит привел Персиваля к священнику, пришел другой громадный мужик и забрал его. Священник сказал, что его зовут Байо, что он самый верный друг дяди Джейсона. Он шел за бандитами, дожидаясь, когда сможет увести Персиваля. Прошлую ночь он простоял под дверью дома священника на страже. Хотя он был громадный, как медведь, а когда говорил, то словно рычал, с ним Персиваль чувствовал себя в безопасности.
После долгой дороги по болотам они пришли в Берат, большую деревню, приткнувшуюся на склоне горы, и отправились в дом человека по имени Мустафа.
К облегчению Персиваля, старик немного говорил по-английски, хотя с Персивалем они разговаривали в основном по-гречески. Мать Мустафы Елена покормила Персиваля. Потом добрая старая леди увела его спать.
Персиваль проспал всю ночь, большую часть следующего дня и назавтра снова большую часть дня. Он был так слаб, что мог бы спать всю неделю, если бы на четвертый день его пребывания в Берате ему не принесли известие. Только он закончил ужинать, как в маленькую спальню вошли двое мужчин, и улыбающийся Мустафа объявил, что его кузина Эсме жива и сейчас вместе с лордом Иденмонтом находится в деревне Пошния в сорока милях от Берата.
Переваривая новость, Персиваль заметил, что Байо недоволен.
— Байо говорит, он знал, что Эсме не умерла, — после долгих переговоров сказал Мустафа. — Он сам распространял этот слух, чтобы ее перестали преследовать. Он извиняется, что пришлось нас обмануть, но вокруг полно шпионов. А теперь словечко покатилось, и через несколько часов это будут знать и в Тепелене. Байо все еще хмурился.
— Он сердится на твою сестру, — сказал Мустафа. — Он велел ей оставаться на корабле. Она не только не послушалась его, но и повела себя очень неосторожно. — Он объяснил, что один человек из эскорта Эсме был ранен, что она подняла по этому поводу страшный шум и теперь останется в Пошнии, пока он не выздоровеет.
Неудивительно, что Байо хмурится. Теперь всем известно, что кузина жива и все еще в Албании, а значит, она снова в опасности.
— Боже мой! — Персиваль вскочил и схватился за сумку. ~ Бежим к ней, пока Исмал не попытался…
Мустафа махнул рукой, чтобы он сел на место.
— Не суетись. Исмала в Тепелене со всех сторон охраняют, потому что Али-паша на него разозлился. Сейчас Исмал слишком занят спасением собственной шеи, чтобы тревожиться о твоей сестре. Он свалил похищение на излишнее усердие преследователей, действовавших по собственному почину. Говорят, зачинщики под пыткой признались. Конечно, надо считать чистой случайностью, что все эти люди были богаты и имели красивых жен, — сухо добавил Мустафа. — Естественно, теперь их имущество конфисковано в пользу Али-паши.
Персиваль не мог поверить:
— Исмала охраняют? Значит, он под подозрением? Он ждет суда? Но это не просто похищение! Это… ну да, эти два события связаны! Я имею в виду убийство дяди Джейсона. Это не может быть простым совпадением. Али в это не поверит. Никто не поверит!
— Ты не понимаешь этих людей, — терпеливо объяснил Мустафа. — Исмал умеет быть очень убедительным. К тому же убить Джейсона — не в его характере. Даже я не поверю, что Исмал станет убивать беспричинно. Я любил твоего дядю, мое сердце тоже жаждет мщения. Но ни чувства, ни разум не указывают на Исмала.
Байо что-то сказал, Мустафа ему резко ответил, они заспорили. Тем временем Персиваль постарался разобраться с тем, что услышал.
Они уверены, что у Исмала не было мотива для убийства дяди Джейсона. Должно быть, даже Али этому верит, раз до сих пор не казнил Исмала. А это означает, что Персиваль — единственный в Албании человек, который знает, что замышляет Исмал.
Он не сомневался, что тогда в Оранто упоминали именно об этом Исмале, и недавней ночью бандиты тоже говорили о нем. Похоже, он как раз такой человек, который может свалить Али-пашу: влиятельный, неискренний и очень умный. Нужно предупредить Али, пока не поздно, пока Албания не ввергнута в кровавую революцию.
Персиваль не сразу понял, что Мустафа обращается к нему. Он рассыпался в извинениях.
— Байо должен идти, — повторил Мустафа. — Мы порешили на том, что будет лучше, если ты останешься со мной. Твоя кузина и английский лорд направляются в Тепелену, думая, что ты там. Но по пути они неизбежно остановятся здесь. Отсюда вы легко доберетесь до Фиера. Он стоит на берегу. Там вы сможете нанять лодку, и вас отвезут или на Корфу, этот остров под британским контролем, или прямо в Италию. Вам нет необходимости двигаться в Тепелену.
Персиваль подавил невольную панику.
