думаю. Во-первых — вы, это не вызывает сомнения.
Босир вздохнул, словно давая понять, что он сам предпочел бы, чтобы такое сомнение было возможно.
— Вы оказываете мне честь, начав с меня, — проговорил он, — когда рядом со мной были весьма значительные лица.
— Дорогой мой! Я следую евангельскому завету. Разве не сказано в Писании: «Первые будут последними»? Если первые должны стать последними, то последние, естественно, окажутся первыми. Таким образом, как я вам уже сказал, я действую согласно Евангелию. Прежде всего, там были вы, верно?
— Да, — отвечал Босир.
— Затем был ваш друг Туркати, не так ли? Бывший офицер из рекрутов, взявшийся поднять легион в Брабанте, так?
— Да, — отвечал Босир, — там был Туркати.
— Еще там был славный роялист по имени Маркье из бывших сержантов французской гвардии, а теперь — младший лейтенант роты жандармов, верно?
— Да, ваше сиятельство, и Маркье был…
— Затем — маркиз де Фавра?..
— И маркиз де Фавра.
— А господин в маске?
— И господин в маске.
— Не угодно ли вам будет, господин де Босир, дать мне некоторые разъяснения по поводу этого господина в маске?
Босир взглянул на Калиостро столь пристально, что глаза его сверкнули в темноте.
— Но… — молвил он, — разве это не?..
Он умолк словно из опасения совершить святотатство.
— Кто? — спросил Калиостро.
— Разве это не?..
— О Господи! Вы что же, язык проглотили, дорогой господин де Босир? Будьте осторожны: это иногда приводит к тому, что на шее оказывается веревка. А это будет, пожалуй, пострашнее.
— Ну... это... разве это не его высочество? — пролепетал Босир, чувствуя себя припертым к стене.
— Кто? — продолжал настаивать Калиостро.
— Его высочество… Его высочество, брат короля.
— Ах, дорогой господин де Босир! Когда маркиз де Фавра, горячо желающий заставить людей поверить, что он в этом деле заодно с принцем крови, заявляет, будто господин в маоке — его высочество, это понятно: кто не умеет лгать, не умеет и устраивать заговоры. Но как вы и ваш друг Туркати, оба вербовщики, то есть люди, привыкшие на глаз определять рост человека с точностью до дюйма и линии, могли так ошибиться — это совершенно невероятно!
— Да, в самом деле… — согласился Босир.
— Рост его высочества — пять футов, три дюйма и семь линий, — продолжал Калиостро, — а в господине в маске около пяти футов и шести дюймов.
— Верно, — заметил Босир, — я об этом уже подумал. Но если это не его высочество, то кто же это мог быть?
— Ах, черт подери! Я был бы счастлив и по-настоящему горд, дорогой мой господин де Босир, — отвечал Калиостро, — если бы мог сообщить вам то, что надеялся узнать от вас.
— Так вы, стало быть, знаете, ваше сиятельство, кто этот человек? — спросил бывший гвардеец, приходя мало-помалу в себя.
— Еще бы, черт возьми!
— Не будет ли с моей стороны нескромностью спросить?..
— ..Как его зовут?
Босир кивнул в знак того, что именно это он и желал бы узнать.
— Имя — вещь серьезная, господин де Босир; по правде сказать, я бы предпочел, чтобы вы его угадали сами.
— Угадать… Я уже две недели ломаю над этим голову, — Это потому, что некому было вам помочь.
— Так помогите мне, ваше сиятельство.
— С удовольствием. Вы знакомы с историей Эдипа?
— Очень смутно, ваше сиятельство. Однажды я смотрел про него пьесу в Комеди Франсез, но к концу четвертого акта я имел несчастье заснуть.
— Дьявольщина! Желаю и впредь только таких несчастий, дорогой мой.
— Однако вы же видите, как теперь мне это вредит.
