вышел из зала.
Энни должна была сопровождать тетю к столу, но выскользнула через боковую дверь и побежала в сад. По пути она заметила три пары, которые предпочитали любовные свидания ужину и целовались при луне в саду Роуздауна. Она понятия не имела, где находится статуя, о которой говорил Люсьен, и просто устремилась в глубь чащи.
Наконец, отбежав довольно далеко от последней парочки, она заметила старинную статую, которую, казалось, вывезли с раскопок античной итальянской виллы. Это была женщина в короткой тоге с распростертыми объятиями. На ее каменном лице застыло страстное желание. Энни замерла и какое-то время любовалась статуей, пока чья-то рука не обвила ее за талию и не увлекла в кусты. Энни оказалась наедине с Люсьеном, окруженная молчаливым камнем и немой листвой.
– Ты не кричала, – сказал он, привлекая ее к себе.
– Я знала, что это ты. Ты единственный мужчина, который всегда хватает меня в темноте. – Она обвила его руками за шею. Лунный свет сквозь густую листву играл на его лице. Сначала он улыбался, но вдруг перестал.
– Я должен был еще раз увидеть тебя, обнять, прежде чем…
– Прежде чем что? – обмерла Энни.
– Прежде чем наступит рассвет, – вздохнул он.
– Этой ночью должно произойти что-то важное?
– У меня всего несколько минут, Энни. И я не хочу потратить их на разговоры.
Прежде чем она успела ответить, Люсьен поцеловал ее. Его губы были горячими и твердыми, а поцелуй более страстным и требовательным, чем обычно. Она всем сердцем отзывалась на его страстность, прижавшись к нему всем телом и каждой клеточкой ощущая его тепло.
Он задохнулся от волнения и, подхватив ее за талию, поднял и стал покрывать поцелуями шею и грудь. Она соскользнула ниже, и ее грудь оказалась в его жарких ладонях. Он ласкал и сжимал между пальцами ее соски.
Кровь кипела в ее жилах. Минута их поцелуя довела ее до умопомрачения и заставила все сильнее желать его. Судя по тому, что в штанах у него затвердел и напрягся мужской орган, он хотел ее с не меньшей силой.
Он снова поцеловал ее в губы, их языки соприкасались, доводя обоих до исступления. Она отвернулась и прошептала, чуть дыша:
– Несколько минут? Может быть, этого хватит, чтобы…
Он усмехнулся, но голос его дрожал:
– Нет, этого слишком мало, чтобы излить всю мою страсть, милая Энни. В другое время, в другом месте.
Она отстранилась и взяла его обеими руками за лицо.
– Да, Люсьен! В другое время, в другом месте. Обещай мне! – Она почувствовала, как на ее ресницах задрожали слезы.
Он напрягся и сразу же отстранился от нее, несмотря на то что она с жаром приникала к его груди.
– Пора возвращаться в дом. Кэтрин, наверное, уже тебя ищет.
– Я еще не хочу идти.
– Так надо. Иди, я посмотрю, как ты войдешь в дом. – Он легонько подтолкнул ее.
– Я люблю тебя, Люсьен.
– Спокойной ночи, Энни, – отозвался он, и его лицо поглотили ночные тени.
Она стиснула руки, стремясь передать в этом жесте все свое чувство, все волнение, весь страх за него. Его фигура растворилась во тьме, и она удрученно направилась к дому.
– Будь осторожен, – шептала она. – Возвращайся ко мне.
Люсьен видел, как Энни благополучно добралась до дома и, вероятно, присоединилась к тете за ужином. Господи! С ее уходом, казалось, у него отняли часть души. Он хотел бы дать ей обещание, которое она просила; ему было больно видеть ее в такой тревоге. Но через минуту они должны были встретиться с Боденом в условленном месте, откуда он через убранную плантацию тростника должен был отвести его в Бокаж. Люсьен очень хорошо отдавал себе отчет в том, что от того, как развернутся события в ближайшие несколько часов, зависит его будущее… их с Энни будущее…
Когда подали ужин, Кэтрин стала искать Энни, но безуспешно. Она видела, как Энни танцевала с Люсьеном. Как они притворялись равнодушными друг к другу. Кэтрин понимала, что для непосвященного взгляда Энни казалась лишь очередной целью для флирта такого искушенного кавалера, как Люсьен. Но к концу танца между ними возникла любовная игра, и Кэтрин видела, каких усилий им стоило сдерживаться.
Теперь она не видела ни одного из них в толпе гостей, спешащих занять места за праздничным столом. Она с некоторой долей досады заключила, что молодые люди ускользнули куда-нибудь, чтобы отдаться своему чувству. Она готова была понять их нетерпение, но разве трудно было подождать один день? Хотя Люсьен не посвящал ее в детали, она догадывалась, что сегодня он в последний раз выступает в роли Ренара. Кэтрин знала, что его акция связана с Боденом и что она довольно рискованна. Может быть, поэтому Люсьен захотел увидеться с Энни наедине? Может быть, он допускает, что это их последняя встреча.
– Миссис Гриммс?
Кэтрин обернулась на раболепствующий голос у себя над ухом. Он принадлежал одному из ливрейных лакеев Бувьеров, молодому человеку, одетому в белую накидку и суженные на коленях бриджи. Он протянул ей поднос, на котором лежала записка. Кэтрин взяла ее дрожащими пальцами. Она решила, что это новости о Реджи. Развернув записку, она прочла ее, и в тот же миг кровь отхлынула от ее лица.
Лакей подхватил ее под руку, заметив, как она покачнулась. Благодарная за поддержку, Кэтрин улыбнулась и с жадностью глотнула воздуха. Нельзя было терять ни минуты. Реджи нуждался в ее помощи. У него была желтая лихорадка.
Джеффри стоял в темном углу, скрестив на груди руки. Он наблюдал за Энни весь вечер. Он был наряжен мертвецом – лицо густо намазано меловой пастой, глаза подведены и углублены черной краской, губы ярко-красные, фигура от головы до пят скрыта под темным плащом. Он был похож на живой труп, на саму смерть.
Он видел, как Энни и Делакруа смотрели друг на друга во время танца. Он видел, какие взгляды бросала на него Энни весь вечер. И еще он заметил, как она выскользнула из дома, чтобы встретиться с ним в саду. Он даже пошел за ней следом и, оставаясь невидимым, слышал, как она обнималась и целовалась с Делакруа в тени деревьев. Сомнений быть не могло в том, что они любовники. Эта девчонка пару раз позволила ему поцеловать себя, а, судя по звукам, доносившимся из кустов, Делакруа имел полный доступ ко всем ее прелестям!
Он сгорал от ненависти и ярости, и эти чувства отразились на его лице, от чего он выглядел еще ужаснее. Никто не подходил к нему. Креолы отличались суеверностью, поэтому не осмеливались приблизиться к нему ни на шаг. Он мрачно улыбался. Может быть, они действительно считают его вставшим из могилы мертвецом, вышедшим из ада, чтобы предупредить некоторых нечестивых грешников о грядущей смерти и возмездии.
Карнавальный костюм соответствовал его сегодняшнему настроению. Если все пройдет так, как он задумал, то сегодняшняя ночь окажется последней для Ренара. И для Делакруа. Джеффри до крови прикусил губу. Как он мог так долго оставаться в неведении? Теперь он знал правду. Энни не была влюблена в двоих мужчин одновременно. Делакруа и Ренар – один и тот же человек.
Он снова улыбнулся, не так мрачно. Но такая улыбка не красила его лицо. Он направился к входной двери и с удивлением увидел, как Кэтрин Гриммс опередила его с явной тревогой на лице. Снаружи пожилой господин помог ей сесть в экипаж, и она стремительно умчалась прочь. Джеффри стало любопытно, но он не мог нарушить договоренность с представителями новоорлеанской национальной гвардии. Он приказал подать своего коня, сел в седло и развернул его к западу, где лежало поместье Бокаж.
Глава 20
