энцефалитка...
— Вообще-то я из Салехарда,— сказал он.— Работаю буровиком в Гыданской экспедиции.
Я присвистнул — далековато забрался с берегов Оби!
— Услышал о целебном озере и решил отыскать его, — оправдывался не знакомец.— У меня псориаз — болезнь неизлечимая...
— И помогло озеро? — с интересом спросил я.
Буровик засучил рукав:
— Смотрите, десять дней назад кожу на этой руке покрывала чешуя.
Теперь едва заметные рубцы. Не верите?
Как выяснилось, Петр Степанович Новиков — так звали путешественника — жил в в тайге без продуктов и даже не имел палатки. Но, по его словам, он на шишках кедровых, если надо, целый месяц проживет. Отправляясь к озеру, на свои силы только и рассчитывал. На озеро его забросили вертолетом нефтяники из Ванавары. А назад он уже было собрался сплавляться по Кове до устья, как тут, нежданно-негаданно, прилетел наш вертолет.
— Приедете на озеро еще?
Он кивнул, да и стоило ли спрашивать, когда человек возвращается поздоровевшим. Меня интересовало, не заметил ли Петр Степанович чего-нибудь необычного в тайге, загадочного. Свечения озера, например, или выжженных полян?
— Нет, не заметил,— признался он простодушно. — Удивился только одному — необычному приливу сил.
И правду говорили — чудодейственное озеро. Феномену живой воды медицина даст, конечно, правдоподобное объяснение. Но и оно, очевидно, не будет полным без ответа на вопрос о происхождении лесного озера. Не связаны ли необычные свойства его с магматической деятельностью в глубине Тунгусского плато, как и многие другие таинственные и необъяснимые пока явления в этом районе?
Как же мало мы еще знаем о Земле, которая кормит, одевает и исцеляет нас...
По дороге на Чермен
Штрихи одной войны
Сперва казалось, что в Осетии начался какой-то праздник... Не по-будничному пустое шоссе тянулось вдоль железной дороги. За окном вагона оставались поселки, в них тоже не было признаков будней, жители сидели по домам, будто готовились к торжествам, даже мальчишки и те куда-то подевались с улиц. Лишь утки да коровы вольничали в то утро в осетинских поселках.
Несколько раз, правда, видел пожилых людей, вскапывавших огороды, но делали это они осторожно, украдкой, чтобы никто из соседей не увидел и не осудил. Никто не работал... Но, оказывается, не работать можно не только в дни праздников, и в дни войны тоже. Начало ноября 1992 года здесь выдалось именно таким — военным.
Я никогда в жизни не видел, как начинается война. А начинается она, выходит, вот так, почти по- праздничному — сбивается привычный ритм жизни. И все.
Только внешние перемены и примечаешь поначалу. Они, те перемены, за окном, зримые, все остальное — пока эмоции.
Эмоции — разговоры соседей по купе и сводки по радио. Эмоции — вооруженные группы мужчин на перронах станций. Даже бетонные ряды на шоссе, и они — эмоции, потому что ты видишь их словно на экране телевизора. Ты еще далек от них, ты остаешься как бы в стороне, изолированным в вагоне скорого поезда.
Лишь после первых шагов по перрону Владикавказа я почувствовал себя участником новой жизни, которая уже началась здесь. Проверка документов, сизая дымка над городом, время от времени где-то ухающие снаряды. Война.
