Тогда Алик поднялся со своего места и, обращаясь к Машаване со всем почтением, сказал:
— Великий лев, знай — если эта девушка виновата передо мной, я прощаю ее!
— Но она опозорила мою деревню,— возразил вождь,— и я не могу простить ее. Она заслуживает сурового наказания. Поскольку же наш гость великодушно прощает ее, я согласен взять ее к себе в служанки.
Это было жестоко. Девушка, которая еще вчера работала медсестрой в современной больнице и которая в любой момент могла вернуться туда, приговаривалась на всю жизнь подчиняться властолюбцу. Но как ей помочь? И тут Алик нашел, наверное, единственный шанс для ее спасения.
— Монеко и я были и остаемся друзьями,— твердо проговорил он.— И ты, о могучий лев, не захочешь нанести нам обиды. Я предлагаю скрепить нашу дружбу по обычаю вашего народа — ритуалом касенди. И если все вы, присутствующие тут, тоже примете в нем участие, мы заключим дружбу между балунда и моим народом.
— Касенди! Касенди! — раздались голоса в толпе.
— Касенди! — внушительно произнес Машавана. Он почел за лучшее не упускать инициативы и согласиться.
— Как зовут твой народ, Алибей?
— Казахи.
— Мы заключим союз нашего друга Алибея и Монеко как брата и сестры и скрепим дружбу балунда и казахов!
Машавана отдал распоряжение, и вскоре его люди принесли два горшка с бояло. Алик взял едва скрывавшую радость Монику за руку, вождь сделал каждому небольшой надрез на лбу и смешал капельки крови с пивом. Потом он предложил Монике отпить из сосуда с кровью Алика и, наоборот, Алику — из сосуда с ее кровью. Оставшееся пиво он перелил в один большой горшок и собрался пустить его по кругу.
— А разве ты, великий вождь, не хочешь породниться с моим народом? — негромко спросил Алик.
— Ты молод и мудр, — ответил Машавана, — и я рад скрепить узы родства. Клянусь, ты можешь не беспокоиться за свою сестру...
Он сделал глоток и передал сосуд своим приближенным. Скоро горшок с пивом пошел по кругу, и каждый, кто пригубливал его, считался приобщенным к свершившемуся таинству...
...Обратный путь до Монгу занял всего два дня. Еще через день я прибыл в Лусаку. Вместо трех дней я отсутствовал одиннадцать. Только одиннадцать? Мне казалось, прошла целая вечность.
По воле ветра
Мой первый полет с Ушкунура — эту гору под Алма-Атой хорошо знают дельтапланеристы — прошел как-то сумбурно. То ли из-за погодных условий, то ли место старта было неудачным, то ли летела я на необлетанном после переделок аппарате.
Мне нужно было вылететь из ущелья в долину. Казалось, левая сторона ущелья, как мощный магнит, притягивает маленький аппарат. Моего веса не хватало, чтобы классически, как в учебниках, исправить крен. Тогда я правой рукой взялась за боковую стойку, а левой стала держаться почти у правого узла трапеции. Аппарат вел себя непослушно и все время норовил развернуться влево. Один раз я дала ему немного свободы, и он, с довольно сильным скольжением, лихо сделал левую спираль. «Какие здесь сложные метеоусловия! И какие, должно быть, асы здесь летают!» — думала я, сознавая при этом, что мои летные навыки далеки от совершенства. У меня за спиной было всего двадцать часов налета... Думая о предстоящей посадке, я понимала, что все самое трудное впереди. И действительно... на высоте 20 метров аппарат уверенно повернул нос влево. Позволив ему сделать желаемую спираль, я выровняла дельтаплан против ветра, быстро перехватилась за боковые стойки, зажала коленями ручку спид-бара, увеличивая таким образом посадочную скорость. Посадка произошла мгновенно. И вот я уже отцепляюсь от аппарата и сразу начинаю высматривать место, куда бы его вытащить, чтобы там разобрать свое сокровище. Согнувшись под тяжестью дельтаплана (надо же, многим он казался таким легким!), пробиралась к дороге через арыки, канавы и какой-то бесконечный пустырь, когда впереди увидела человека с аппаратом. Я не знала, кто это, знала лишь, что в эти майские дни здесь летала сборная Союза (было это в 1990 году). Человек с аппаратом действительно оказался членом сборной Анатолием Коркачем. Он довольно доброжелательно отнесся ко мне, и я чистосердечно призналась ему, что не очень-то умею летать на этом замечательном аппарате, рассказала о своем полете с Ушкунура. Толя внимательно выслушал меня и сказал, что дело вовсе не в моем неумении летать и не в местных метеоусловиях, а в дельтаплане.
