Александр Иванович, оглядев меня и коротко познакомившись, рассказал, что до 1917 года в путеводителях по Москве боярский дом на Берсеневке обозначался именно как палаты Малюты Скуратова с домовой церковью, и даже в двадцатые годы сюда приезжал Луначарский смотреть вотчину Скуратова, где Малюта «бесчествовал свои жертвы», лютовал вместе с царским шутом и палачом Васюткой Грязным. Когда же, по другую сторону Москвы-реки, строили станцию метро «Дворец Советов» (теперь — «Кропоткинская»), то нашли могильную плиту Малюты и решили, что Малюта, очевидно, жил здесь. Поблизости тоже была небольшая церковь.
— Если до того, как перебраться на противоположный берег реки, Малюта все же проживал на Берсеневке?
Возможно это?
— Возможно.
— Гипотеза имела право на существование?
— Имела и имеет.
— Я узнал от некоторых сотрудников института, и мне показали даже место, где в церкви обнаружили замурованную девушку.
— Когда вскрыли нишу?
— Да. Коса, лента в косе. Девушка вмиг рассыпалась, обратилась в прах.
Ее видели только те, кто стоял тогда рядом.
— Ваше мнение в отношении подземного хода в Кремль? — задал я Фролову наконец самый главный вопрос. И при этом сказал Александру Ивановичу, что в управлении по охране памятников утверждают, что подземного хода быть не могло, потому что и в наши дни метростроевцы с трудом проходят под рекой.
Александр Иванович ответил:
— Как же в прежние времена совершали подкопы под крепости? Протаскивали бочки с порохом? Техника подкопов была очень высока. Как воздвигнут Соловецкий монастырь? Подземный ход мог пострадать от наводнений. Сильное наводнение было, например, в 1908 году.
Александр Иванович напомнил еще, что дом, в котором мы жили, стоит частью на болоте, частью на месте винно-соляного двора, частью на кладбище.
—Значит, навестили старые места?— спросил меня Александр Иванович так, будто перед ним сидит все тот же мальчик из 1939 года.
— Да. В подвал я проник первым. Поблуждал. Осмотрелся. Не скрою, и напугался в какой-то степени.
— Потом позвали друзей? — сказал он, ожидая моего рассказа.
— Олега... гм... простите, если с учетом вашего НИИ, то теперь профессора, доктора наук, преподававшего в ФРГ и даже на их родном языке — Олега Владимировича Сальковского, ну и Леву, конечно.
Научные сотрудники НИИ дали понять улыбками, что полностью оценили «титулованность» Олега.
— Значит, вы все-таки искали подземный ход? — как бы настойчиво Фролов требовал продолжения рассказа.
— Искали. И мне кажется, с достаточным упорством. Может подтвердить дневник Левы Федотова.
8 декабря 1939 г.
«...Только мы вышли на площадку, как нам в глаза бросилась фигура человека, стоявшего недалеко от склада.
— А, черт! — проскрежетал Мишка.— Вахтер. Вечно он здесь околачивается.
— Сделаем вид, что мы хотим просто пройтись по садику к воротам и выйти на набережную,— предложил Сало.
Беззаботно посвистывая, мы спустились в садик и двинулись по направлению к воротам на набережную между вахтером и складом, прилегающим к церкви...
— Скорее,— шепотом поторапливал нас Мишка.
