сорок. О чумаках веселый степняк в брыле с лихо загнутыми полями заговорил так, будто не раз ездил с ними к морю.
— Слово это, не сомневайтесь, состоит с двух частей, — авторитетно подняв вверх корявый палец, заявил он. — В степи раньше маков было, что тебе сейчас соняшников. Ось тоби и одна часть — «мак». Ехал чумак, залюбовался их цветом. Хотел как-то выразить свой восторг, но то ли от красоты невиданной, то ли от ветра, то ли от лени в его дыхание сперло. В голове сплестнулось: «Чудовый мак!», а с губ злетило: «Чу... мак!» Между прочим, вот этого «чу», «че», «чо» много и в татарских разных названиях. Така вот клопотень выходит.
«Як вол пристае, в чумака ума не стае»
Завели мы с Иваном Васильевичем разговор и о чумацком транспорте. И тут он оказался докой. Вспомнил волов, на которых из плавней раньше привозили дрова и сено, а по полям развозили воду.
— И пахали на них — будь здоров, и по разным надобностям куда надо ездили. А рога в их булы, шо тоби два серпы... та куда там — бильше! Тюк якись положишь между рогов и всех тебе делов...
О волах в селах вспоминали многие. Они были незаменимы в хозяйстве. Со временем их становилось все меньше и меньше, и уже того, кто держал рогачей, не называли по имени, а говорили: «Это тот, у кого волы». (Примерно в это же время первые владельцы велосипедов на селе также удостаивались уважительного: «Этот тот, у кого велосипед».)
«Сколько он не добыл, волы нужды проезжих не разумели, и тогда-то я вспомнил, что лучше в Сибири ездить на собаках, нежели в Малороссии на волах, которые по великодушию своему что с плутом, что с тележкою равно ступают», — отмечал в дневнике один из путешественников прошлого. Гость, возможно, спешил, поэтому его так раздражала медлительность животных, однако степняки, которые привыкли к размеренной неторопливой жизни, ценили в них прежде всего выносливость и неприхотливость. Для чумаков же вол, что для бедуина верблюд (верблюдов, кстати, в Крыму в таврических степях нередко использовали как тягловую силу). В народе говорили: «Воз ломается — чумак ума набирается, а як вол пристав, то ни здоровья, ни ума не стае».
Волов для дальнего путешествия выбирали особенно тщательно. Тут все учитывалось: и масть, и упитанность, и величина рогов, и толщина ног, и состояние копыт. О том, какую роль играли волы в жизни чумаков и вообще селян, можно судить по их народным названиям. «Безприпорый» — вол, не имеющий возвышения в конце шеи, на которое опирается ярмо; «косьмина» — вол, у которого один рог вперед, а один назад; «заяц» — с прямыми, толстыми и поднятыми вверх рогами; «постол» — вол с широкими копытами; «буян» — капризный вол; «вертун» — хитрый вол; «коваль» — плохой в ходу вол; «блындарь» — вол, который кривит ногами; «швейнога» — вол, у которого задние ноги в коленях цепляются одна за другую; «гостяк» — худой вол; «караман» — черный вол; «кислица» — упрямый вол. «Забильняком» у чумаков назывался запасной вол.
Волов впрягали, как правило, по паре в каждый воз («паровыця» — пара волов с возом). Иногда, правда, возникала необходимость припрячь к одной паре волов еще одну или несколько. Это называлось «бычуваты» и делалось с помощью жерди, которой соединялись ярма. Ярма часто украшали резными узорами, на них также выжигали фамилии владельцев. Чумаки этим нередко занимались в дороге у степных костров.
Самым удобным транспортным средством на степных шляхах, то раскисающих после дождя, то пыльных под знойным солнцем, оказался большой воз с широкоободным колесом. Кто и когда его придумал? В народе ходит слух, что это мог быть степняк, которому мысль о колеснице навеял четкий на закате диск солнца или же непрерывный круг окоема. Еще рассказывали, что воз — это изобретение царя Соломона, который ехал на нем и все удивлялся: как это так — передние колеса не могут убежать, а задние не могут их догнать. Некоторые, правда, усмотрели в этом происки нечистой силы, поэтому и прозвали воз «чертопхаем». Так или иначе, но воз уверенно и на века занял свое место в сельском быту.
По дороге нам встречалось немало возов, запряженных лошадьми. Все это были в основном небольшие брички и примитивные телеги (иногда, правда, попадались и довольно изящные тачанки). Чумацкий, или крымский, воз — «мажа», «мажара», «васаг» — отличался от обычных крестьянских телег большими размерами и особой крепостью и надежностью узлов, отдельных деталей. При изготовлении мажей старались не употреблять железа, которое к тому же и стоило недешево, даже гвозди заменяли деревянными втулками или кожаными шнурками. Особенностью украинского воза было то, что обод колеса изготовляли часто из цельного куска дерева, которое парили, сгибали, а потом сушили и делали обод нужного размера. Чтоб колеса исправно крутились и не скрипели, чумаки не жалели дегтя, который в бочках развозили по селам извозчики-дегтяри.
Каждый чумак имел при себе «истык» — палочку с железным наконечником, которой очищал колеса от налипшей грязи-«чорноземли». Ее в степи после ливней хватало. Под Мелитополем мы решили сократить путь и, по совету старожилов, рванули по грунтовке. Сначала велосипеды резво и мягко бежали по сухому, накатанному проселку. Но вот мы скатились в низинку и оказались посреди огромного болота-вырвихвиста. Грязь налипала на шины, забивала узкое пространство между ободом и рамой — велосипеды вмиг утратили способность двигаться. Вот тогда-то и вспомнилась чумацкая палочка-выручалочка. Вместо нее пришлось воспользоваться черенком походной ложки. Впрочем, и ложка нам не помогла — до сухого места сначала рюкзаки, а потом и велосипеды мы перетаскивали на себе.
Вообще, о чумацких возах, их практической конструкции и навыках чумаков передвигаться по степным дорогам нам приходилось вспоминать довольно часто. И не только потому, что в голове все время прокручивалась чумацкая тема. Не успели мы проехать по Арабатке и десятка километров, как вдруг сорвался неизвестно откуда хлесткий ветер с дождем (местные его называют «градусом»). Мы едва успели спрятаться под мостом через пролив Промоина. А как бы поступили на нашем месте чумаки? О, им нечего было бояться степной непогоды. Хочешь под мажару залазь, хочешь под «застьолу», которой прикрывают зерно, а можешь и на возу схорониться. Крытые сверху от непогоды чумацкие повозки назывались «палубцами». А товар хранили в кожаных мешках-«гурарах». И соли ничего не грозило. Ее прятали под «напрядку» — вымоченную в дегте мешковину.
Много чего хитромудрого напридумывали чумаки — смекалкой и предприимчивостью представители
