— Тогда все путем, — сказал он и улыбнулся. Тогда я понял, что это и есть капитан шлюпа «София». Такая улыбка, такой голос, такой седой ежик на голове могут быть только у яхтенного капитана.
То, что называлось «утренний кофе», пошло хорошо, и уже через пять минут капитан, известнейший питерский парусный гонщик, рассказывал мне о том, как они, на другой, правда, яхте, перевернулись на Балтике вверх килем.
— Такой волны я не видел никогда, она была зеленая и высотой...
Я так никогда и не узнал высоты этой волны, потому что сначала прибежал связной из штаба гонок и объявил, что через час совет капитанов.
Ну, есть еще время, — сказал капитан, — так вот, волна была такой высоты...
— Капитан, — всунулась в люк фигура, теперь уже в маечке, — мы будем что-нибудь брать у шипшандлера?
— Погоди ты со своим барахлом, — сказал капитан, — дай с человеком поговорить. Так вот, высота волны была такой, что... — Но тут раздался грохот, послышались «шаги командора», появились сначала джинсы, потом огромное туловище в клетчатой рубашке и, наконец, сияющая физиономия.
— Ты из «Вокруг света», — утвердительно проговорил он быстро и чисто по-русски, но с легким прибалтийским акцентом, — я тебя уж час разыскиваю.
Я был на «Крузенштерне». Там тебя нет! — сказал он мне.
— Естественно, — покивал головой капитан.
На датский берег высадились шведы, как сотни лет назад. Но праздник должен закончиться общим миром.
— А-а, ага, — сказал пришедший, — я понял, — глаза его весело округлились, — я хорошо понимаю по- русски.
— Вася, подай гостю кофе, — сказал капитан.
Вася подал. Гость улыбнулся.
— Я хорошо знаю капитана. Я тут часто бываю. Мой штаб стоит рядом. Я — Брайан Винтер. Начальник штаба переводчиков. Я — морской офицер, но мне надоело быть военным. Я теперь пишу для нашей газеты. Ты мне должен помочь. А я помогу тебе. Идет?
— Идет, — сказал я. — Но чем я тебе могу помочь здесь, в Дании?
— В Дании не надо. Мне нужно сделать очерк о хорошем русском моряке. О Коломенском, вашем капитане, полны все газеты. А мне нужен простой моряк.
Тогда лучше Шуры Михайлова нам никого не найти.
— Шура — это кто? Кадет?
— Шура — это вечный кадет. Он с большущей седой бородой. Под парусами обошел все океаны. Рулевой на «Седове».
— Идем скорее, — сказал Брайан, поднимаясь и хватая меня за руку...
Боже великий! Что на свете делается! Не успеешь попить кофейку, а мир вокруг уже иной — причалы запружены людьми, палит пушка, проходит строем артиллерийский королевский полк. Красные, черные, желтые мундиры, синие ленты, золотые бляхи, пики, ботфорты, сабли, знамена, черные длинные парики, букли из-под голубых шляп. Дамы в платьях с кринолинами везут в повозках провиант, дети бегут за ними. Крики, музыка, смех.
— Что такое, Брайан? Война начинается?
— Война будет чуть позже. Наш городок маленький, но мы вам что-то покажем. Мы — маленький народ, но мы что-то умеем. Подожди... Нужно искать Шуру!
А Шуру-то и искать было нечего. Он сидел у трапа «Седова», вязал длинной деревянной иглой морские сувениры и ставил печати собственного изготовления — паруса «Седова».
— Шура, познакомься, Брайан Винтер из газеты. Хочет написать о тебе. Мы не помешаем твоему бизнесу?
