Диковатая природа: синевато-перламутровые скалы в легких поясках тумана, увалы и ущелья, поросшие разнолесьем, просторные долины с рощицами берез и ромашковыми лугами, и всюду — закрой глаза и прислушайся! — дремотный звон родниковых ключей. Прекрасные места для пастбищ!
Зимой здесь яркое солнце, ядреный морозный воздух, студеные метели... И должно быть, в защиту от лютого зимнего холода и немилосердной жары растет на козах подшерсток, пух — то самое сказочное руно, из которого вяжется оренбургский платок.
Пух оренбургской козы обладает выдающимися качествами: он эластичен, легок, нежен, у него низкая теплопроводность. По тонине и шелковистости не уступает пуху лучших пуховых пород кроликов, а по крепости и растяжимости превосходит знаменитую мериносовую шерсть.
Когда и откуда появилась в Оренбуржье эта порода? Встречи со старейшими козоводами, вязальщицами, а также архивные документы помогли прояснить многое.
Любопытны исследования Петра Ивановича Рычкова. Сколько верст наездил и находил он за сорок лет жизни на оренбургской земле! Именно здесь он, выдающийся историк и географ России, написал свои труды, отличающиеся, по словам А.С.Пушкина, «истинной ученостью и добросовестностью».
От наблюдательного взгляда Рычкова не ускользнули даже мельчайшие детали жизни оренбургской степи. Он любовно описывал всех ее обитателей, растительность, состав почв.
Рычков побывал у многих пастухов, изучил диких и домашних коз. В трудах Вольного экономического общества за 1766 год он опубликовал исследование «Опыт о козьей шерсти», в котором предлагал организовывать в крае пуховязальный промысел и высказал предположение, что пуховая коза перекочевала в Оренбуржье из Кашмира с Гималайских гор через киргизские степи.
В начале прошлого столетия к оренбургской козе проявили интерес деловые люди за рубежом. Дороговизна товаров из козьего пуха побудила их создать по примеру оренбургского промысла свою пуховязальную промышленность.
Например, в 1824 году козий пух, закупленный в оренбургском крае, направляли для переработки во Францию, где фирма «Боднер» выпускала красивые шали под названием «каша». Фирма получала баснословную прибыль. Примерно в эти же годы английская фирма «Липнер» организовала крупное предприятие по выработке пуховых платков «под Оренбург».
Заготовка и перевозка пуха за тысячи километров обходилась заморским бизнесменам дороговато. И они нашли выход: зачем возить пух -лучше привезти коз. И вот оренбургских коз стали скупать и увозить в Англию, Францию, Южную Америку, Австралию...
Особую предприимчивость в этом деле проявили французы. В архивах Французского национального общества акклиматизации имеется документ, подтверждающий, что, по поручению французских предпринимателей, за кашмирскими козами в Россию отправился известный востоковед, преподаватель турецкого языка в Париже Жубер. В 1818 году он прибыл в Одессу и разузнал, что между Оренбургом и Астраханью живут казахские племена и держат пуховых коз — подлинных потомков кашмирских. Жубер внимательно исследовал пух оренбургской козы, убедился в его замечательных свойствах и закупил 1300 коз «кашмирок», как называли тогда породу за границей.
Эту огромную отару пригнали в Крым и на корабле отправили в Марсель. Долгое плавание в душных и тесных трюмах выдержали только четыреста коз. Однако французы горячо взялись за дело. За оренбургскими козами был налажен самый заботливый уход, их холили и берегли как уникальных заповедных животных.
Но, несмотря на все старания, козы стали безнадежно терять свои пуховые качества. И в течение нескольких лет превратились в обычных. Не прижились они и в Англии, и на прекрасных пастбищах Южной Америки.
И все наконец поняли: для созревания пуха нужны не только благодатные горные луга, но и особые климатические условия. Оренбургская коза лишь в Оренбуржье обретает свойства пуховой.
Органные горы. Мачей Кучиньский
В предрассветных сумерках мулы двигались мягко и тихо. Лишь время от времени стукнет по камню копыто, да скрипнет кожаная подпруга. Сидя на спине мула, Солецкий сонно покачивался, вслушиваясь в шелест листьев и чувствуя, как по ногам скользят ветки. На сероватом фоне неба темнели перистые кроны пальм, из мрака возникали их беловатые, словно мраморные, стволы, охватывали ездоков призрачной колоннадой и тут же тонули во тьме. Пальмовые рощи сменялись открытым пространством, где копыта мулов мягко шелестели в траве. Ехавший впереди проводник время от времени соскакивал с седла и шел, выискивая
