Но первое имя, которое я услышал от метрдотеля, когда начал расспрашивать, было имя Редьярда Киплинга. Он тут живал не раз. А в англо-бурскую войну был военным корреспондентом.
Возможность удовлетворить свое любопытство у меня появилась в 1989-м году, когда с коллегой, тоже историком, мы оказались в ЮАР первыми за шестьдесят лет российскими научными работниками. До нас лишь в 1929-м в Кейптауне проездом были два геолога: профессора Н.М.Федоровский и Д.И.Мушкетов. Как редких гостей, нас и поселили в «Маунт Нельсоне».
Мыс Бурь или Доброй Надежды?
Знакомство с этими домами приоткрыло для меня еще одну страницу истории старого Кейптауна. И заставило снова перебрать в памяти то, что еще раньше бросилось в глаза.
Такие сцены из жизни готтентотов можно было наблюдать в окрестностях Кейптауна еще в начале прошлого века.
Старая гавань. Это о ней песня из моего детства: «В Кейптаунском порту, с пробоиной в борту...» Несколько лет назад старый порт преобразился. С давних пор Кейптаун называли «морской таверной» на стыке двух океанов». Теперь весь порт стал таверной, почти в прямом смысле этого слова. В портовых сооружениях — уютные кафе, ресторанчики, пивные, аттракционы. В старом сухом доке — двухэтажная анфилада магазинов. На площади, где раньше лишь горланили подвыпившие матросы, выступают артисты. Впрочем, по вечерам здесь горланят и сейчас.
Глядя на праздничные толпы туристов, нелегко представить, с каким трудом добирались сюда первые мореплаватели. Сталкиваясь друг с другом, воды Атлантики и Индийского океана редко бывают спокойными. Даже самые опытные шкиперы крестились, когда удавалось благополучно добраться до гавани. Поначалу это место назвали мысом Бурь, но вскоре в суеверном страхе его переименовали в мыс Доброй Надежды.
Вести о волнах-убийцах у южной оконечности Африки обошли все гавани мира. Их назвали «кейпроллеры». Какими же страшными они были для парусных кораблей, если в 1974 году волна высотой в четырнадцать метров переломила днище большого английского сухогруза. А несколькими годами раньше волна разломила пополам один из первых в мире супертанкеров с громким названием «Уорлд глори» («Всемирная слава»).
Трудно дался этот путь и самой большой эскадре, которая когда-либо тут проходила. А была это русская эскадра.
1904 год. Мимо Кейптауна, один за другим, шли броненосцы «Суворов», «Александр III», «Бородино», «Ослябя», «Орел», крейсеры «Аврора», «Дмитрий Донской», «Адмирал Нахимов», транспорты «Анадырь», «Метеор», «Корея» и «Малайя», плавучая мастерская «Камчатка» и второе судно под названием «Орел» плавучий морской госпиталь.
Был Николин день, 6 (19) декабря. Дали орудийный салют в честь тезоименитства Николая II. Полюбовались издали Столовой горой, у подножья которой лежит Кейптаун. Но отношения с Англией были натянутыми, и в кейптаунский порт решилось зайти только госпитальное судно «Орел».
А на следующий день, обогнув мыс Игольный и очутившись в Индийском океане, попали в бурю — такую частую в этих местах. Броненосцы черпали сразу по нескольку десятков тонн воды, транспорты и крейсеры кренились на тридцать-сорок градусов.
В кейптаунской газете «Кейп аргус» в вскоре появилось письмо. Его нашли в о запечатанной бутылке на берегу мыса Доброй Надежды. Написано пo-русски: «Пусть рыбаки, которые, может в быть, найдут и прочитают это письмо, помолятся за тех, кого посылают на гибель, и за то, чтобы эта ужасная война с поскорее кончилась».
Какая война? Русско-японская. Эскадра адмирала Рожественского шла из Балтийского моря к Цусиме.
Через несколько месяцев почти вся эта армада погибла. До наших дней сохранилась только «Аврора». Хотя тогда, возле Кейптауна, и она основательно натерпелась.
С этим печальным событием связана история, начавшаяся весьма романтически. Любимый брат Александра III, великий князь Алексей Александрович влюбился во фрейлину Сашу Жуковскую. История их отношений не очень ясна: в те времена о личной жизни членов царской семьи известно было не больше, чем потом о личной жизни генеральных секретарей. То ли он успел с нею тайно обвенчаться, то ли нет. Царедворцы писали потом, что девушка была якобы дочерью поэта Жуковского и что у них будто бы даже был ребенок — и назвали его графом Белевским.
Столь неравный брак, выглядел, конечно, скандальным. И отец, Александр II, отправил сына в кругосветное плавание на два-три года, чтобы у того было время одуматься.
3 июля 1872 года 22-летний великий князь прибыл в Кейптаун. Та же газета «Кейп аргус», в которой потом писали о бутылке с русской запиской, торжественно сообщала: «Долгожданная императорская эскадра с великим князем принцем Алексеем на борту прибыла в Столовую бухту». Эскадра состояла из фрегата «Светлана» и корвета «Богатырь». Командовал ими адмирал К.Н.Посьет. Он хорошо знал Кейптаун: был тут в 1853 году на фрегате «Паллада», дружил с Гончаровым, который описал это плавание в своих очерках «Фрегат «Паллада».
В течение трехнедельного визита великого князя кейптаунские газеты были полны сообщениями о роскошном бале в его честь, о великолепном банкете на «Светлане», о подарке, который он преподнес жене кейптаунского генерал-губернатора от русской императрицы. О дорогом колье, которое подарил одной
