подсчитали, что для выполнения подобной работы человек должен каждые сутки потреблять по семь тысяч килокалорий.
Разумеется, мы внимательно следили за тем, что делают наши конкуренты. Володя Чуков, норвежцы, другие полярники. Они проводили в таком режиме от шестидесяти до семидесяти дней. И в результате худели — на двадцать-тридцать килограммов! Если бы мы последовали их примеру, то за сто двадцать дней пути потеряли бы по пятьдесят килограммов каждый. Иными словами, переступили бы грань физического истощения. Чтобы этого избежать, мы должны были придумать какую-то новую формулу экспедиции на Северный полюс. И при этом соблюсти условие автономности.
С формальной точки зрения, автономный поход предполагает отсутствие радиосвязи с внешним миром. В принципе мы могли обойтись без нее — но тогда очень рисковали бы. Не столько собой, сколько покоем наших друзей и близких. Поэтому мы все-таки взяли с собой радиопередатчик. Компьютерный, размером с современный диктофон. И каждый день через спутник сообщали, что у нас все в порядке, повода для волнений нет. Случись что, нам все равно никто не помог бы: слишком уж точно было все рассчитано, никаких лишних вещей, ни грамма лишнего провианта. Небольшое отклонение — и нам просто не хватило бы запаса продуктов. Мы не имели права на ошибку.
«ВС»: — Давайте вернемся к вопросу — как все-таки вы несли на себе эти двести тридцать килограммов?
М.М.: — Как известно, Амундсен и Скотт достигли Южного полюса, предварительно заготовив склады с продуктами на своем пути. Считалось, что в Северном Ледовитом океане это невозможно, потому что лед там постоянно дрейфует. Поэтому мы решили совершать челночные рейсы. Что это значит? В условиях полярной ночи мы заложили депо сначала в 44 милях от острова Уорд-Хант. Второе депо устроили уже в 9 милях от берега. Депо были снабжены спутниковыми передатчиками, поэтому мы точно знали, куда они могли уплыть. Взвалив на себя оставшийся груз, мы двинулись на север, через заложенные нами склады. Эта идея — своеобразный челночный способ — в Северном Ледовитом океане еще никем и никогда не опробывалась. Правда, психологическая нагрузка при этом огромна из-за опасения, что не найдешь оставленные запасы.
«ВС»: В общем, экспедиция была настоящей проверкой всех физических и психических возможностей человека...
М.М.: — Помните, в начале нашего разговора я говорил о том, что достижение Северного полюса не может быть ныне самоцелью. Я имел в виду, что сегодняшнее полярное путешествие должно иметь некую сверхзадачу. Наше было вызовом, попыткой уйти за порог собственных возможностей. Мы должны были сделать шаг в неизведанную область человеческих возможностей. Для меня, как для врача, это было очевидно. Сможем ли мы выдержать? Ответить на этот вопрос мы могли только ступив на арктический лед.
«ВС»: — Ваш переход показал, что вы выполнили главное экспедиционное требование: исполнили задуманное и вернулись целыми и невредимыми. Помогали ли вам в этом мысли о семье, о доме?
М.М.: — Что сказать? Дом — эта та притягательная точка, где, ты знаешь, тебя ждут и куда надо обязательно вернуться. Этот маячок светил нам в самые трудные минуты... Без понимания в семье нет серьезного путешественника. Не случайно в одной статье о «Полюсе семьи Малаховых» была фраза: «Малахов как путешественник не состоялся бы, если бы не был женат на Ольге Малаховой».
«ВС»: — Ну а дети? У вас двое сыновей. Как они относятся к вашим долгим экспедициям? Готовят ли себя к подобным путешествиям?
М.М.: Сыновья тоже понимают меня. Они, как все нормальные сегодняшние мальчишки, любят спорт и компьютеры, уже бывали со мной на Севере. Главное, чтобы они выросли крепкими, хорошими парнями, а уж будут ли они путешественниками — жизнь покажет. Я ведь в детстве и думать не думал, что так сложится моя судьба. Рос в деревне; поля, леса, река — вот где проходили мои первые тропы...
«ВС»: — - А теперь вы почетный гражданин Рязани...
М.М.: — Да, и горжусь тем, что я рязанец.
«Мы сделали это…»
12 июня 1995 года. Нас ждал последний штурм. В те часы было не до дневников — мы ничего не записывали. Но даже сейчас, когда прошли месяцы, события того дня живы в памяти, словно он был вчера. Порой при встрече мы вспоминаем те последние часы во льдах — перебивая друг друга, выуживая из памяти все новые и новые детали, как будто хотим еще раз пережить те минуты... Наверное, мы так и расскажем вам о последнем дне экспедиции — может, немного сумбурно, но...
Миша: — Ночью лед был немного сжат, но днем льдины медленно начали расползаться. Мы обходили одну трещину, как тут же путь пересекала другая, а там появлялась и третья, и четвертая... В глазах рябило от этих бесконечных трещин.
Ричард: — Но все-таки кое-как мы с ними справлялись. До тех пор, пока нам не попалась одна маленькая, но упорная трещина. Раньше, обходя препятствия, мы шли и вправо, и влево, но только не назад, а тут эта