— Дай Бог! — воскликнул Риско. — Дай Бог вам не испытать этого на собственной шкуре.
Пожеланию доктора не дано было сбыться. Едва миновали ближайший поворот, как глухой гул, заполнявший пещеру, сменился оглушительным грохотом. При свете фонаря они увидели рычащий поток, вырывающийся из высокого окна в скале. Ударяясь о камни, вода образовала бурлящую кипень высотой в метр. Между водопадом и стеной едва оставалась щелочка для прохода.
Риско смертельно побледнел, кричал что-то, чего нельзя было расслышать в оглушительном грохоте. Одно было ясно — любой ценой надо выбраться на поверхность. Солецкий помнил колебания доктора перед тем, как войти в реку, и знал, что на его долю снова выпадет роль вожака. Он сделал шаг и тут же оказался по колена в пене, прыгнул вперед между стеной и водопадом. Хоть и не попал под главный поток, но все же промок мгновенно. По другую сторону все выглядело еще хуже. Сухой до того пол наклонного коридора превратился в мчащийся в облаке брызг и пены бурлящий поток. Нельзя было терять ни минуты. Солецкий принялся звать доктора и подавать ему знаки. Риско подошел и попробовал боком проскользнуть рядом с водопадом так, чтобы загородить телом лампу. Однако споткнулся, упал и на минуту скрылся в круговерти пены. Тут же выскочил, но большую лампу с разбитым стеклом уже катил по дну ревущий поток. От разогретого металла поднялся клуб пара. Солецкий видел ужас доктора, однако все еще не хотел поверить, что им действительно что-то грозит всерьез.
— Надо только попасть в тот большой зал, — крикнул он прямо в ухо спутнику. — Нужно целое море, чтобы затопить его, — попытался он улыбнуться.
Ответом доктора был странный взгляд. Теперь, потеряв лампу, они освещали дорогу лишь укрепленными на касках фонарями. Однако фонари были гораздо слабее, и, что еще хуже, в узких снопах света все выглядело иначе, чем раньше. Солецкий уже почти ничего не узнавал.
«Единственная надежда на кучки камней, — подумал он и мысленно добавил: — Пока их не смоет водой».
Такие же мысли, видимо, мучили и Риско, потому что он все время ускорял шаги, бежал от знака к знаку. В какой-то момент фоторепортер вспомнил о Фернандо и, схватив доктора за руку, остановил.
— Нельзя выходить без него, — сказал он решительно.
— Надо! — воскликнул доктор. — Тонуть, что ли, ради его фантазий?
— Может, с ним что-то случилось?
— С ним? Впрочем, извольте, ищите!
— Но, доктор... — начал было Солецкий.
— Оставьте меня! — крикнул Риско. — Отпустите немедленно! Не видите, что творится? — Он вырвался и побежал вперед.
Фоторепортер вынужден был последовать за ним. Они пробежали вдоль бурлящего потока, миновали ряд больших камер и лес каменных столбов. Риско бежал, ничего не видя, то и дело ударяясь о выступы камней, спотыкаясь, не чувствуя боли и не обращая внимания на крики Солецкого, который, взывал к его рассудку, пытаясь успокоить.
Уже отовсюду вырывались холодные мутные струи, они быстро сливались в потоки, образовывали озера, заливали все большие пространства. Известняк, казалось, превращался в мокрую губку, которую стискивает рука гиганта. Ужас доктора увеличивался.
Все труднее ему удавалось отыскивать нужную дорогу, в спешке он забегал в слепые ответвления и тут же возвращался. Тогда фоторепортер видел вблизи его сумасшедший взгляд, глаза, в которых нарастал страх. Он пытался загородить доктору дорогу, но тот обходил его или вырывался с таким выражением лица, словно не видел никого и ничего. Он уже не отвечал на вопросы, а когда Солецкому удавалось его остановить, вырывал руку, словно рукав его зацепился за острый выступ скалы.
Пробежали мимо маленькой кучки камней на перекрестье двух коридоров. Через несколько десятков шагов должна была быть следующая кучка, однако ее не оказалось. Они бросились дальше — ничего. Доктор вдруг развернулся и, не задерживаясь ни секунды, с той же скоростью помчался обратно, задев Солецкого. Но на этот раз они не нашли даже и предыдущей кучки! Она либо рассыпалась, либо... это был другой коридор.
Только теперь, распаленный и задыхающийся, Солецкий почувствовал в груди холодок беспокойства. Метания доктора, вбегающего в бесчисленные ниши и расщелины, из которых он тут же возвращался, выбили из равновесия и его. Бестолковая беготня Риско среди кальцитовых столбов и обрушивающихся потоков воды привела к тому, что Солецкий тоже потерял ориентацию. До сих пор у него было какое-то ощущение направления, в котором им надо бы двигаться, правда, он не распознавал деталей дороги, но помнил общие ее признаки. Ему казалось, что он знает, в каком месте лабиринта они находятся. Теперь же это ощущение пропало. Он уже больше не знал, ни откуда они пришли, ни куда следует идти, и чувствовал себя совершенно потерянным.
Доктор Риско наконец остановился. Стоя по щиколотку в быстро набиравшем силу потоке, широко раскинув руки, он поворачивался то влево, то вправо, делал полшага, отступал. Пятно света его фонаря блуждало по мокрым стенам, по навесам, рассеивающим блестящие капли, по сверкающим зеркалам воды, стекающей по гладким известняковым плитам. Прикрыв глаза, доктор принялся выкрикивать слова, которых в грохоте
