– Только панталоны, ваша светлость?
– Пока этого достаточно. – Он повернулся к ней и с нетерпением настоящего аристократа постучал ключом по ладони.
Верити кивнула, пряча свое нараставшее возбуждение.
– Как пожелаете.
Она подняла юбки, чтобы развязать шнуровку, и услышала его короткий вздох. Панталоны уже лежали у ее ног. Она переступила через них и, намеренно дразня Кайлмора, аккуратно разложила их на массивном дубовом кресле, которое заметила еще в первый день своего пребывания здесь.
Кремовый шелк с вышитыми на нем фиалками и лилиями выглядел неприлично на фоне тяжелого резного дерева.
Стоя у двери, Кайлмор с жадностью следил за каждым ее движением. Верити чувствовала себя кроликом, попавшимся на глаза лисе. Только в данном случае кролик был бы счастлив, если бы его съели.
– Ковер, – хрипло приказал он.
Она скрыла злорадную улыбку. Аристократические манеры уже изменяли ему. Ей же не требовалось никаких усилий.
Не говоря ни слова, она подошла к камину и легла на расстеленный перед ним красно-синий персидский ковер. Согнув колени, она слегка раздвинула ноги. Он не сможет устоять перед таким смелым приглашением.
Она закрыла глаза и с волнением ждала его.
Долго ждать не пришлось. Кайлмор подошел так быстро, что она даже не слышала, как он пересек комнату.
– Ты думаешь, что я воск в твоих руках, да? – прорычал он.
Он не дотрагивался до нее. Но она знала, что скоро дотронется.
Вериги притворно зевнула, зная, что это заставит его потерять всякую власть над собой. Как она любила дразнить его.
– Да.
Он грустно усмехнулся.
– И ты права, черт тебя подери.
Она слышала его неровное дыхание и слабый шорох одежды. Ему не терпелось овладеть ею.
Кайлмор небрежно сдвинул ее юбки. Верити выглядела совершенно развратной. Но она не чувствовала себя развратной, она чувствовала себя свободной.
Даже не открывая глаз, она ощущала на себе его горячий взгляд. В комнате было тихо, слышалось только его хриплое дыхание.
Кайлмор положил руки на ее колени и грубо, широко раздвинул их. От теплоты его ладоней, которое чувствовалось сквозь тонкие шелковые чулки, Верити охватила дрожь.
Она ощущала его возбуждение и слышала прерывистое дыхание. Ощущала, как он сдерживает себя. Она выгнулась на пушистом ковре и ожидала, что он войдет в нее. Он должен знать, что она готова принять его.
Она почувствовала его губы и тихо застонала в экстазе.
Он был дьяволом. Он был ее дьяволом.
Он приподнял и поставил ее перед собой на колени, а сам откинулся назад, опираясь на пятки. Она положила руку ему на грудь и почувствовала, как под тонким белым полотном буйно бьется его сердце. Затем он высоко поднял ее над собой, так что темно-зеленые юбки накрыли их обоих, словно ради приличия скрывая распутство.
Но под этим прикрытием она села на него верхом, открытая и готовая принять его. Она хотела этого жара и силы. Она хотела чувствовать его внутри себя.
Она обеими руками ухватилась за его широкие плечи и изогнулась. Он судорожно сжимал ее, и Верити видела, как темнели его глаза, когда она медленно опускалась на него. Как бы она ни желала его, она пережила восхитительный момент сопротивления, перед тем как полностью приняла его.
Они смотрели в глаза друг другу, и Верити поняла, чего он хочет. Сознание собственной власти будоражило ее, когда она избрала ритм их слияния, то приподнимаясь, то опускаясь на него.
В такие моменты связь между ними казалась неразрывной, хотя Верити знала, что этого не может быть. Она любила его медленно, глубоко, настойчиво, отдавая всю себя с каждым движением тела.
Кайлмор притянул голову и поцеловал ее долгим страстным поцелуем..
Верити сжала руками его рубашку и бросилась в бездну. Кайлмор оторвался от ее губ и откинул голову в последнем усилии. Остатки самообладания растворились в безумии. Верити кусалась и царапалась как зверь и упивалась своим неистовством.
Наслаждение обрушилось на нее с ослепляющей силой, в то же мгновение, когда содрогнулся он. Целую вечность она не могла оторваться от него, а мир кружился перед ее глазами.
Когда все кончилось, они без сил упали на ковер. Верити лежала поперек вздымавшейся груди Кайлмора и слушала, как постепенно успокаивается его сердце. Ее тело болело от блаженного изнеможения. Верити сомневалась, что когда-нибудь снова сможет двигаться.
Но не сомневалась, что однажды умрет от такого наслаждения.
