него...
«Господи! Неужели это правда?»
Эта мысль испугала Анну. Она боялась его любить. Не могла же она полюбить этого шантажиста, мошенника, вора, так умевшего нравиться женщинам? Это было безумием, даже больше чем безумием! Но ей почему-то чертовски нравилось прикосновение его губ – таких теплых, хотя и требовательных. Казалось, так и должно быть. Она скользнула руками по его плечам, ощупывая сильные мускулы. Потом поднялась на цыпочки, чтобы было удобнее.
Джулиан издал негромкий хриплый звук, обхватил ее талию и прижал к себе вплотную. Было заметно, как Анна таяла в его объятиях. Она обвила руками его шею, зарывшись пальцами в его густых черных волосах, и целовала Джулиана с такой жадной страстью и отрешенностью, будто изголодалась по его губам. Неужели она влюбилась? Анна старалась прогнать эту мысль. Но она хотела его. Больше всего на свете!
Она была потрясена, когда Джулиан внезапно отстранил ее.
– Джулиан... – начала было Анна, но тотчас же замолчала, видя угрюмое выражение его лица.
– Джулиан, – передразнил он ее отвратительным фальцетом. – По крайней мере, на этот раз ты хоть имя назвала правильно.
С этими словами он оттолкнул ее и повернулся к гардеробу. Изумленная Анна онемела, когда вдруг он распахнул дверцы шкафа и принялся срывать платья с вешалок, одно за другим, небрежно перебрасывая через руку.
– Что, ради всего святого, ты делаешь? – задыхаясь, выговорила Анна, когда наконец вновь обрела дар речи.
– Этот фарс зашел слишком далеко. Ты оплакивала мужа год. Теперь достаточно.
Он сгреб из ее гардероба все черные платья! До единого! Анна хотела остановить его, но Джулиан грубо отпихнул ее руку.
– Ты не смеешь забирать мои платья!
– Не смею? Вот увидишь, маленькая лицемерка. – Он смерил ее презрительным взглядом.
– Лицемерка?
– А как еще это назвать? Ты ложишься со мной в постель, позволяешь мне любить тебя, любишь меня так страстно и горячо, как никакая другая женщина в моей жизни, и в то же время постоянно твердишь, что любишь своего покойного мужа и не снимаешь траур, пытаясь доказать это!
– Я люблю... – начала Анна протестующе, но тотчас же умолкла. Джулиан повернулся к ней с искаженным от ярости лицом.
– Если ты еще раз произнесешь его имя, клянусь, что задушу тебя, – пробормотал он сквозь зубы.
В этот момент он выглядел таким свирепым, что испуганная Анна отступила на шаг.
– Боишься меня? Я тебя не осуждаю. Для этого есть все основания, – удовлетворенно усмехнулся он.
Его глаза, устремленные на нее, сверкали как два угля, извлеченные с самого дна преисподней.
– Джулиан...
Анна умолкла, посмотрев на него широко раскрытыми глазами.
Не произнося больше ни слова, он повернулся к раскрытому шкафу и стал срывать с вешалок оставшиеся траурные платья. Потом, бросив на нее последний обжигающий взгляд, вышел из комнаты.
Безмолвная Анна беспомощно смотрела ему вслед. Она даже не сразу поняла, что разом осталась без приличных нарядов, не считая этого зеленого платья, что было на ней. Анна была в такой ярости, что уже хотела растерзать его в клочья назло Джулиану, но что-то остановило ее. Наверное, несравненная красота этого платья. Кипя от ярости, она все же решила поменять его на другое, цвета лаванды, которое однажды уже надевала ради Джулиана. Воспоминание об этом еще больше рассердило ее. Анна решила все же найти Джулиана и вернуть свои мрачные траурные туалеты.
– О, Анна, как приятно видеть тебя не в черном платье! – проворковала Руби, внезапно появившаяся откуда-то из недр дома. Отпустив этот комплимент, она была вознаграждена сердитым взглядом и неодобрительным бормотанием. Подруга раскрыла рот от удивления, но ее замешательство продолжалось недолго.
– Господи, солнышко, куда ты так спешишь?
– Он забрал все мои платья!
– Что?
– Ты меня слышала? Он забрал всю мою одежду!
– Ты говоришь о Джулиане?
Руби была заинтригована.
– Конечно, о Джулиане!
– Но почему?..
– Почему-почему... Потому что он говорит... не важно что!
– Потому что ему надоели твои черные платья, да? – понимающе кивнула Руби. – Я не удивляюсь.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Анна с раздражением. Руби недоуменно заморгала.
– Ну, просто все это уж слишком очевидно! Он в тебя влюблен без памяти, а иначе зачем бы он стал разделываться с твоими траурными платьями. Я бы сказала, что он просто помешался от ревности.
– От ревности?
– К Полу.
– Пол умер!
– Не имеет значения, если для тебя он еще жив.
– Это самое нелепое высказывание, какое я слышала в своей жизни!
Руби пожала плечами.
– Джулиан и я... Я же вижу, что его раздражаю. И как он может ревновать к Полу? Это абсурд!
Руби снова пожала плечами.
– Я... – Внезапно Анна замолчала и с яростью принялась оглядываться. – По какой бы причине он это ни сделал, факт остается фактом: он забрал все мои платья! Если я не найду его, пока он с ними чего-нибудь не сотворил, на мне не останется, фигурально выражаясь, и нитки.
– Посмотри туда, – сказала вдруг Руби, указывая в сторону конюшни.
Анна тоже заметила поднимающийся столб дыма.
– Если он вдруг осмелился!..
Она стиснула зубы и побежала туда, где дымил костер. Руби молча последовала за ней, стараясь скрыть живейший интерес к происходящему.
– Мне нравится этот решительный джентльмен, – пробормотала она едва слышно.
– Что? – спросила Анна, бросая взгляд через плечо. В этот момент они как раз приближались к конюшне.
– Не важно, дорогая, это не имеет значения. Ну погляди на это!
Анна замерла на месте. В огне полыхали ее платья.
– Вы негодяй, надменный мерзавец! – закричала она.
Джулиан повернулся от костра и спокойно ворошил граблями угли. Анна схватила грабли и с отчаянием попыталась вытащить хоть несколько своих платьев, оказавшихся наверху.
– Неужели пристойно так выражаться дочери викария? Джулиан обхватил ее за талию и оттащил от костра. В этот момент платья разгорелись вовсю, пламя теперь жадно пожирало тонкий шелк, муслин и тафту.
– Посмотрите только, что вы наделали! – завопила Анна, с ужасом глядя на то, как ее платья сворачиваются, будто сухие листья, моментально обугливаются и превращаются в пепел.
Джулиан крепко держал ее за талию, не давая броситься к костру, но она отчаянно сопротивлялась. Когда стало ясно, что уже невозможно спасти хоть что-нибудь, он ее отпустил.
Анна ловко вывернулась и принялась размахивать граблями перед его носом с такой яростью, что могла бы снести ему голову, но Джулиан успешно увертывался.
– Хватит вам! – закричал Джим. Его присутствие Анна заметила только теперь. Он схватил ее сзади, прежде чем Анна снова успела размахнуться, а Джулиан, ухмыляясь, вырвал у нее из рук грабли.
– Отпусти ее, Джим, – приказал он, как только опасность миновала.
– Ну, если ты так хочешь... – неуверенно сказал Джим.
Отпустив Анну, он поспешно отступил. Анна едва замечала его присутствие, еще меньше внимания она обратила на Джаму, стоявшего у двери конюшни и с безопасного расстояния наблюдавшего за этой сценой. Не заметила она и помощника Джамы, вынырнувшего из конюшни с уже оседланными лошадьми.
Все внимание Анны было приковано к Джулиану.
– Я сейчас же закажу новые, – шипела она, сжимая кулаки.
Джулиан улыбнулся и подошел к Анне.
– Бесполезно, моя радость. Я точно так же поступлю с новыми. Тоже сожгу их. Говоря откровенно, если я еще раз увижу тебя в черном платье, сорву его, где бы ты ни находилась. Даю тебе слово.
Эта угроза была произнесена так тихо, чтобы ее могла расслышать только одна Анна.
– Дотронься до меня еще раз, и я...
– Ты – что, любовь моя?
Она замолчала. Джулиан хмыкнул. Душившая ее ярость лишила Анну дара речи.
– Вот так-то лучше, умница, – похвалил ее Джулиан. Анна с пылающими от гнева щеками все еще не могла говорить и тщетно искала подходящие слова. Слова достаточно язвительные, чтобы остановить Джулиана. Но он повернулся и пошел прочь – туда, где мальчик держал наготове двух лошадей. Джим следовал за ним как тень.
– Увидимся за ужином! – крикнул Джулиан Анне и взял в руки поводья. Насмешливо улыбнувшись ей на прощание, он пришпорил лошадь, ударив ее каблуками в бока, и умчался. Джим рысью затрусил за ним.
– Это... это... – Анна тщетно пыталась что-то сказать Руби. Та только глубоко втянула воздух.
– Солнышко, если он тебе надоел, отдай его мне! Анна ответила ей таким испепеляющим взглядом, что та поспешила взять свои слова назад.
38
Лишенная почти всего своего гардероба, мрачная Анна провела несколько дней в своей комнате.
Руби сочувствовала ей, но в то же время эта ситуация ее забавляла.
Вспоминая о Джулиане, этом ухмыляющемся дьяволе, Анна чувствовала, как ее душит гнев. Как ей хотелось стереть эту ухмылку с его лица пощечиной! Лягнуть его в голень, укусить в мускулистое плечо.
Как он посмел поставить ее в такое положение? У нее возникло крайне неприятное чувство, что она стала посмешищем для всех своих слуг, если не всего сообщества.
Если она не могла появиться в своем обычном траурном платье, то предпочла не появляться на людях вообще. Так она и объявила Руби, когда утром, на второй день после аутодафе, та пришла сообщить ей, что внизу ждет швея, чтобы начать работу над ее новым гардеробом. Конечно, это
