меня, подражая вам. Я очень надеюсь на это.
Хелен старалась не смотреть на себя в зеркало. Безжалостные ножницы месье Оливье срезали все больше волос с головы графини, и это пугало ее. Через час парикмахер закончил свою работу. Хелен не знала, радоваться ей или плакать. Теперь у нее была очень короткая стрижка. Волосы гладко прилегали к голове, и лишь на лбу и висках виднелись завитки, смягчавшие линию острых скул, подчеркивая глубину ее глаз.
— О, Хелен… — голосом, исполненным благоговейного ужаса, прошептала Эсме.
— Вы просто неотразимы, — заявил месье Оливье, довольный тем, что у него получилось. — Только я мог добиться такого потрясающего результата, мадам. Вы стали очень привлекательны.
— Вы так считаете? — растерянно пробормотала Хелен, разглядывая себя в зеркало.
— Я в восторге, — заговорила вдруг Эсме, придя немного в себя. — Ты вскружишь голову многим мужчинам!
— Мне достаточно одного, — проворчала Хелен.
Глядя в зеркало, она не узнавала себя. На Хелен смотрела незнакомая женщина — смелая, бесстыдная, чувственная.
— Вы обязательно завладеете сердцем того человека, о котором мечтаете! — заверил свою клиентку месье Оливье, поцеловав кончики ее пальцев. — Поверьте, мадам, в Лондоне нет ни одного мужчины, способного устоять перед вами!
— Отлично, — прошептала Хелен. — Надеюсь, все они упадут к моим ногам.
— И Рис тоже? — спросила Эсме, приподняв бровь.
— Да, и Рис тоже, — заявила Хелен. — Я хочу пнуть его хорошенько!
Глава 6
ПО МАНОВЕНИЮ ВОЛШЕБНОЙ ПАЛОЧКИ
— И что же она сказала? — спросил Дарби, друг Риса.
С большим интересом он слушал рассказ о скандале, поднятом Линой в магазине мадам Рок.
— Лина во всеуслышание заявила, якобы я, увидев ее в новом соблазнительном наряде, воспылал к ней страстью, хочу немедленно вернуться домой и заняться с ней любовью, — мрачно промолвил Рис. — Конечно, это полная ерунда! Я уже несколько месяцев не переступал порог ее спальни.
Честно говоря, он даже не мог припомнить, когда в последний раз спал со своей любовницей.
— Кстати, почему ты игнорируешь ее? — удивленно спросил Дарби.
Они прогуливались по запущенной части Гайд-парка, куда обычно не заглядывали великосветские щеголи. Рис долго молчал.
Дарби остановился у куста, чтобы сорвать бутон пурпурной розы и вставить его в петлицу. На нем был костюм для утренних прогулок из тонкого золотисто-коричневатого сукна, и бутон выделялся каким-то несуразно-аляповатым пятном на его груди.
— Не знаю, — немного помолчав, ответил Рис.
Делая вид, что вполуха слушает друга, Дарби сосредоточенно рассматривал усеянный бутонами розовый куст. Рис хорошо знал своего приятеля и сразу же понял, что тот сгорает от любопытства, но пытается скрыть это. Они дружили с детства и хорошо успели изучить повадки друг друга.
— Меня больше не влечет к ней, — объяснил Рис. — Я бы выставил ее за дверь, но мне нужен ее голос. Лина помогает мне в работе над операми.
— Ты хочешь сказать, что тебя не тянет заниматься любовью с такой роскошной женщиной, как Лина? Потерял к ней влечение? — удивленно переспросил Дарби.
— Должно быть, я старею, — сказал Рис и поддал ногой валявшуюся на дорожке палку.
Она угодила в ствол тутового дерева, и с его кроны на приятелей обрушился настоящий ливень.
— О Господи, Рис! Нельзя ли поосторожнее? — с досадой промолвил Дарби, оглядывая свой щегольской костюм, на котором крупные капли оставили темные следы. — Давай будем вести себя как цивилизованные люди! Никогда не знаешь, что от тебя ждать…
— А мне здесь нравится, — заявил Рис, не обращая внимания на ворчание друга. — Меньше шансов столкнуться на прогулке с какой-нибудь жеманной матроной. Эти ханжи мне уже изрядно надоели.
Некоторое время они шли по дорожке молча.
— А как поживает Генриетта? — спросил Рис.
Ему очень нравилась жена Дарби. Рис вдруг понял, что стал постепенно отдаляться от Лины сразу же после свадьбы Дарби и Генриетты. Нет, Рис не был влюблен в жену своего друга, но завидовал им. Ему хотелось, чтобы в его душе зажегся такой же огонь, какой пылал в Дарби и Генриетте.
Дарби улыбнулся.
— С недавних пор она стала ко мне холодно относиться, — ответил он.
— Почему? Что случилось?
— Она называет меня самовлюбленным идиотом, для которого главным является его щегольская одежда, — ответил Дарби без тени раскаяния. — Обвиняет меня в том, что я не взял на руки Джонни, когда он облевал всю свою кроватку и громко расплакался.
Рис невольно содрогнулся.
— Как она может упрекать тебя в этом? И с какой стати ты должен ухаживать за малышом?
— Няня работает у нас полдня, — объяснил Дарби. — Ты же знаешь, что Генриетта не любит оставлять детей на попечение слуг, а предпочитает сама нянчиться с ними. И в тот день, когда она купала девочек, мы услышали, что у Джонни началась рвота. Я пошел посмотреть, в чем дело. Увидев, что его вырвало, я стал снимать свою бархатную куртку, но не успел. В комнату влетела разъяренная Генриетта и стала обвинять меня во всех смертных грехах. Можно подумать, что эта ситуация была смертельна для малыша!
Рис не знал, что и сказать. Пожалуй, он и под дулом пистолета не взял бы на руки ребенка, измазанного рвотными массами.
— А вашего Джонни часто рвет? — спросил Рис.
— Очень часто. Хотя ему уже семь месяцев. Боюсь, эта дурная привычка помешает ему жениться.
— В таком случае я ему завидую.
— Ты видел свою жену после скандала, устроенного Линой в магазине мадам Рок? — спросил Дарби, переводя разговор на интересующую его тему.
— Нет, но я, наверное, увижу ее сегодня вечером.
— Неужели ты собрался выехать в свет? В кои-то веки! — изумился Дарби.
— Я приглашен на бал, который дает леди Гамильтон.
— И ты хочешь туда поехать? Ты готов снизойти до какого-то жалкого бала, на котором матроны будут представлять свету своих юных дочерей?
— Дело в том, что я получил письмо от этой злосчастной подруги Хелен — дамы, вышедшей замуж за Себастьяна Боннингтона. Она пишет, что моя жена собирается приехать на бал только для того, чтобы найти человека, от которого она могла бы родить ребенка. Пишет, что если я хочу принять участие в этом конкурсе, то должен тоже прибыть туда.
Дарби застыл, открыв рот, и несколько секунд молча смотрел на своего приятеля.
— Что ты сказал? — после огромной паузы с ошеломленным видом спросил он.
— То, что слышал. Хелен давно уже твердит мне, что хочет ребенка. Но я не придавал ее словам большого значения. Я и не подозревал, что она способна зайти так далеко.
— Она говорила тебе, что хочет ребенка? И что ты сказал ей на это?
— Я попросил ее смириться с жестокой реальностью, сказал, что у нас не будет потомства, — раздраженно промолвил Рис. — Но Хелен, по-видимому, решила, что я дал ей карт-бланш, и захотела подбросить мне в гнездо кукушонка! И это та самая женщина, которая все эти годы обвиняла меня в безнравственности? Та, которая говорила, что выше всего на свете ценит хорошую репутацию?
— О Боже… — пробормотал потрясенный Дарби. — У нее, наверное, помутился рассудок.
— У нее уже давно не все в порядке с головой.
— Но она таким образом погубит себя!
— Мне кажется, что ей теперь плевать на репутацию. — Рис поддал ногой лежавший на дорожке камень. — Мне, наверное, нужно было более серьезно отнестись к ее словам. Я бы дал ей развод, если б для него имелся убедительный повод.
— Так, значит, ты едешь на бал к леди Гамильтон… — промолвил все еще не оправившийся от шока Дарби.
— А как же иначе? Мне кажется, я просто обязан там быть. Вся эта ситуация не выходит у меня из головы уже два дня, с тех пор, как я получил эту злополучную записку от Эсме Боннингтон.
— Не понимаю, — пробормотал Дарби, — с какой стати Эсме сообщила тебе о планах Хелен?
Рис пожал плечами:
— Она мне этого не объяснила. Но я не желаю, чтобы Хелен спала с кем попало, а потом требовала от меня, чтобы я признал ребенка своим наследником. Моим наследником является Том. И хотя он не спешит жениться, надеюсь, что у него все же рано или поздно появятся дети.
— Да, но…
— Я не позволю Хелен подбрасывать мне кукушонка! Но если ей уж так сильно хочется иметь ребенка, я могу… могу помочь ей в этом.
— Так что же ты все-таки собираешься делать?
— Я скажу ей, что если она действительно всерьез хочет родить ребенка, то я готов стать его отцом. К несчастью, процедура зачатия будет нам обоим столь же неприятна, как и визит к зубодеру.
Дарби снова бросил на своего приятеля изумленный взгляд.
— Я и не знал, что у вас все так плохо.
— Да, интимная жизнь у нас не сложилась.
Дарби долго молчал, уйдя в свои мысли. Ему было трудно представить брак, в котором оба супруга считают интимную близость настоящим мучением. Он решил: «Как только вернусь домой, сразу же заманю Генриетту в спальню, чтобы немного поразвлечься с ней». В последнее время они что-то перестали ценить существовавшую между ними супружескую гармонию, и Дарби испугался, увидев серьезную опасность для их брака.
— Должно быть, я спятил, — внезапно сказал Рис. — Но я хочу, чтобы Хелен вернулась домой.
Дарби хмыкнул:
— С возрастом ты решил стать добропорядочным семьянином?
— Да нет же, черт возьми! Мне нужна ее помощь в работе над оперой, — мрачно сказал Рис. — Я хочу заключить с ней сделку. Она поможет мне закончить партитуру, а я исполню ее заветное желание
