придвинулась ближе и горячо зашептала: — Ради всего святого, после того как я столько ночей делила с тобой ложе, как ты мог заподозрить меня в такой низости?
— Да потому, что я сам — незаконнорожденный ублюдок, я украл у тебя эту землю, и я тебя недостоин! — Он провел руками по волосам, полный раскаяния и гнева на самого себя. — И все, что я знал наверняка, — это то, что ты любила его когда-то, ты сама хотела за него замуж и во второй раз, — тут он выпрямился и встал передней, словно приготовившись к казни, — тебя вынудили стать женой человека, которого ты ненавидишь!
— Но я же стала твоей женой! — вскричала она. — Я доверила тебе свой народ, я делила с тобой ложе!
— Да, да, в душе я знал, что ты никогда не пойдешь на предательство. Я знал! — В отчаянии Гэлан затряс перед лицом сжатыми кулаками. — Но когда я увидел на этих людях плед с цветами Магуайра, я не мог не думать о том, что это Йэна ты когда-то любила… и что он достоин твоей руки!
— Ох, Гэлан…
Услышав свое имя, слетевшее с ее уст, он напрягся, как от удара.
Оба застыли, не в силах отвести друг от друга глаз. Молчание повисло между ними, словно до предела натянутая струна.
Он громко сглотнул и выдавил из себя хриплым от боли шепотом:
— Я сам все разрушил, верно?
На нее накатила волна сострадания и жалости. Жестокий наемный убийца исчез, и теперь перед ней стоял просто терзаемый горем человек, лишенный своей грубой брони, своих титулов и прав. Растерянный и несчастный. Не приученный жизнью к преданности и любви. Он едва успел испробовать это на вкус и так отчаянно возжелал добиться большего, что не побоялся бросить к ее ногам свою душу. Сиобейн вольна была либо исцелить его раны, либо окончательно его добить.
Она сама не заметила, как шагнула к нему, и Гэлан замер, не смея гадать, что ждет его в следующий миг. Воздух наполнился ароматом ее любимых цветов, когда Сиобейн протянула руку и осторожно убрала с его лба прядь волос. Он зажмурился и вздрогнул, обезоруженный этой лаской.
— Любые руины можно восстановить — было бы желание.
— Значит, ты можешь меня простить? — В его взгляде вспыхнула неистовая, ослепительная надежда.
Сердце Сиобейн сладко замерло.
— Я должна.
Он недоуменно поднял брови.
Она придвинулась еще ближе, положила руку ему на грудь и услышала, как часто и сильно бьется его сердце.
— У меня нет иного выхода, кроме как простить тебя, Гэлан. Ты для меня значишь больше, чем гордыня и гнев!
Он вдруг обмяк, накрыл ее руку своей и поднес к губам. Черт побери, он действительно недостоин этой женщины!
— Сиобейн… Сиобейн, прости меня! Я…
— Тс-с-с, тихо, я все знаю. Все прошло! — Она погладила его по щеке. — А я… — она перевела дыхание и прижалась к нему, — я так скучала без тебя, Гэлан!
Он вздрогнул всем своим сильным, большим телом и робко положил руку ей на талию.
— Мне так хочется тебя обнять, — сокрушенно признался он, — что я боюсь переломать тебе ребра!
— Не бойся! Пожалуйста!
В следующий миг он прижал Сиобейн к груди и спрятал лицо у нее на плече. Она обвила руками его шею и всхлипнула. Гэлан застонал — облегчение затопило его жаркой, душной волной. Черт побери, как это тело, что он едва не раздавил в объятиях, может казаться одновременно и податливым, и властным?
— Какой же я дурак! — невнятно пробормотал он, все еще пряча лицо у нее на плече.
— Да, это верно!
Ему хотелось смеяться и плакать. Он целовал ее шею, гладил по плечам и спине, пока не решился взять в ладони ее лицо и нежно припасть к горячим, податливым губам. От ее слез руки его стали мокрыми, и он не смог сдержать дрожи.
А потом оба рассмеялись, уже не скрывая счастливых слез.
Он готов был без конца гладить ее милое лицо и осыпать его поцелуями, и она отвечала ему с такой же страстью. Ах, если бы сейчас можно было оказаться в постели, чтобы на деле доказать, как сильно Гэлан скучал без своей принцессы!
В дверь громко постучали, и у Сиобейн вырвался горестный стон. Это Меган хотела узнать, не принести ли хозяевам ужин в спальню.
— Нет, — ответил Гэлан, не отрывая глаз от своей любимой, — мы спустимся к столу! — И добавил шепотом, погладив ее по плечам: — Все-таки у нас в гостях О'Нил!
— Да, конечно.
Разочарование в ее голосе ранило его в самое сердце, и он поспешил утешить Сиобейн:
— Зато мы можем рано лечь в постель!
— Как рано?
— Чем быстрее ты переоденешься… — протянул он с лукавой улыбкой, указав взглядом на ее испачканное платье.
Сиобейн мигом вскочила, на ходу стаскивая платье, и полезла в сундук в поисках нового наряда. Гэлан не спеша, опустился в кресло: он не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться на ее нежную спину и крутые бедра, пока она доставала темно-синее платье и стояла перед зеркалом, вычесывая из волос солому и сооружая наскоро какую-то прическу.
Дверь снова задрожала от ударов.
— Мама!
— Что, милый? — оглянулась Сиобейн.
— Я есть хочу! Ты идешь?
— Если ее отпустят! — вдруг буркнул Гэлан, и она застыла от неожиданности. А он улыбнулся так, что Сиобейн вспыхнула от желания.
Гэлан встал с кресла.
Сиобейн отшатнулась.
Коннал снова забарабанил в дверь.
Сиобейн укоризненно посмотрела на мужа и повернулась к двери, но он остановил ее.
— Я за ним присмотрю.
Он прижал Сиобейн к себе изо всех сил. Они постояли так несколько мгновений, не в силах разомкнуть объятия. Наконец Гэлан отпустил ее, шутливо хлопнув пониже спины.
— Поторопись, женщина! — И вышел из комнаты.
Сиобейн улыбнулась, услышав, как он говорит с Конналом, и радуясь ласковым, мягким нотам в его голосе. Поспешно завершая туалет, она наткнулась взглядом на сундук, закрывавший вход в потайной туннель, и напомнила себе, что должна рассказать о нем Гэлану. Но это все подождет, а сейчас она торопилась в главный зал — к своему мужу и любви, которую собиралась возродить вместе с ним этой ночью.
Глава 23
О'Нил следил за молодой парой, стараясь скрыть удивление: былая вражда исчезла без следа, и ей на смену пришли ласковые взгляды и прикосновения. С их появлением атмосфера за столом так резко изменилась, что Лохлэнну стало завидно. Сиобейн была неотразима в роскошном темно-синем наряде, отделанном старинным серебром. Лохлэнн стиснул кубок и влил в себя дорогое вино, не заметив его вкуса. Тайгеран дурак, если мог пренебрегать ею.
О'Нила принимали очень гостеприимно, поместили в самой удобной комнате, предложив оставаться в замке столько, сколько он пожелает. Ничего похожего на его предыдущий визит в Донегол. И Лохлэнн решил воспользоваться радушным предложением, чтобы выяснить для себя, что послужило причиной
