успел его отыскать? Или она ему разболтала? Какая разница! Деревянная дверь поддалась, и в подземелье хлынул поток свежего воздуха. Обдирая локти и плечи, он вылез наружу, подошел к лошади, снял с ее морды торбу с овсом и отбросил ветки, прикрывавшие животное от любопытных глаз. Затем вернулся к туннелю, грубо выдернул пленницу на поверхность и нагнулся, чтобы перехватить за пояс. От запаха свежей крови ему чуть не стало дурно. Закинув Сиобейн на седло, он взял лошадь под уздцы и шагом повел прочь от замка. Часовые впустую пялились на ворота и не обращали внимания на то, что творится вокруг.
Они наткнулись на свежий след конских копыт совсем рядом с крепостью Магуайра. Одному разъезду Гэлан приказал выяснить, куда ведет этот след, а другой оставил для скрытого наблюдения за крепостью.
— Ну а теперь тебе остается только постучать в ворота, — заметил Рэймонд, глядя на загадочно молчавший замок. — Иначе ты так и не узнаешь, дома он или нет.
— Это не поможет. Он не глупее нас с тобой и может оставить кого-то в замке с приказом принять нас как положено.
Магуайр не был похож на труса, иначе он не ринулся бы в атаку на целую армию во главе жалкой горстки необученных воинов. Правда, его замок выглядел вполне готовым к боевым действиям. Даже отсюда Гэлан мог различить обновленные укрепления.
— Пока нет доказательств, тебе не с чем явиться к королю.
— А я и не собираюсь являться к Генриху из-за такой ерунды! — Черт побери, он вполне способен сам постоять за себя и не прятаться за монаршим троном! — Его величество приказал мне как можно скорее завладеть имуществом Магуайра, пока сюда не сбежались за добычей все окрестные вожди!
— Черт побери!
— Да, чертей здесь хватает! — мрачно заметил Гэлан. Воспользовавшись передышкой, он снял шлем и вытер пот со лба. Дрисколл, стоявший слева от него, вмешался в разговор:
— У меня такое ощущение, что не один Донегол пострадал от набегов.
— О'Нил тоже жаловался на убытки, — вставил Рэймонд.
— Да, но ведь это может быть человек, который с самого начала был против того, чтобы миледи правила Донеголом!
Гэлан слушал их с мрачной миной.
— Большая часть земель Донегола когда-то была под рукой О'Доннелов, но О'Рурки отвоевали их у Дермотта. Каждому известно, что Тайгеран готовил войну не столько ради новых земель, сколько ради мести. Он и Сиобейн взял себе в жены, чтобы под рукой была женщина из враждебного клана, на которой можно в любой момент выместить свою злобу. — Дрисколл угрюмо уставился на свои руки, судорожно сжимавшие поводья. Он все еще считал себя виноватым в том, что не сумел защитить свою госпожу. — Ей пришлось очень нелегко, милорд, — добавил капитан. — Когда умер Тайгеран, вожди кланов не смогли лишить ее наследства из-за покровительства такого сильного дяди, как Дермотт. Но кое-кто все еще не успокоился и хотел бы посадить на ее место мужчину. Предпочтительно из рода О'Доннелол.
— А я что — не мужчина?
— Простите, милорд, но вы не ирландец!
Судя по его болезненной гримасе, Гэлан и сам слишком хорошо об этом помнил.
— Я не думаю, что самые первые набеги, совершенные еще до вашего появления, имеют отношение к тому, что затевается сейчас. Иногда кое-кто из крестьян может выпить лишку и дать повод для новых слухов. Люди погибают, а преступники разгуливают среди нас. А если это не так… — Дрисколл задумчиво повел плечами, машинально пытаясь нащупать бороду на гладко выбритом подбородке, — …кто осмелится выдать нам враждебный клан?
— В этом-то и трудность! — буркнул Гэлан, всматриваясь в сумеречную даль. — Мы должны поймать их с поличным, а для этого оставаться здесь… — Внезапно он обернулся в ту сторону, где находился Донегол.
— Что такое? — встревожился Рэймонд. Гэлан ответил не сразу.
— Не знаю. — Ведь он лично выпроводил из замка О'Нила, и часовые надежно заперли ворота, однако Гэлан не мог отделаться от недоброго предчувствия, что Сиобейн нужна его помощь. — Но что-то случилось. Я чую это нутром!
Помедлив в нерешительности, Гэлан развернул коня и галопом поскакал к замку. Рэймонд объезжал войско и отдавал приказы, гадая про себя, уж не перенял ли его друг способность Рианнон предвидеть будущее.
На границе земель Донегола он остановил лошадь и резким толчком сбросил ее тело с лошадиного крупа. Раздался глухой удар о мягкую землю, и она упала, обратив к небу залитое кровью лицо. Его губы раздвинулись в садистском оскале. Ее смерть развяжет ему руки! Он уже пытался избавиться от Коннала, но дьявольское отродье слишком хорошо охраняют!
Он надменно смотрел на ее прекрасное лицо, изуродованное ссадинами и кровоподтеками. На миг ему даже стало жалко лишать жизни такую красоту, но уж слишком она была себе на уме, слишком привыкла полагаться только на себя, не дожидаясь его совета, не прося его о помощи — да и не нуждаясь в ней. Он развернул коня и поскакал прочь, оставив ее бездыханное тело на милость диких зверей и безжалостной стихии.
Глава 25
Гэлан выехал на вершину холма и увидел, как навстречу ему во весь опор скачет конный патруль. Чувствуя, что все внутри сжимается от тревоги, он пришпорил Серого, вихрем пронесся мимо патруля, миновал ворота и направил коня прямо в главный зал. По каменному полу зазвенели тяжелые копыта, и люди в страхе расступились, давая ему дорогу. Он соскочил с коня, и при виде скорбных заплаканных лиц сердце его пронзила острая боль. В зале не было видно ни Сиобейн, ни Коннала. Прыгая через три ступеньки, Гэлан помчался наверх, добежал до спальни и толкнул дверь.
Взгляд его метнулся к огромной кровати. Он подскочил к ней и замер. Балдахин был плотно задернут.
С трудом переводя дыхание, Гэлан несколько раз сглотнул тугой комок в горле, прежде чем решился поднять дрожащую руку и раздвинуть края занавеса.
— Матерь Божья!
Она лежала среди сгустков свернувшейся крови с развороченным до костей лицом. Огромная рана зияла на груди.
Гэлан задрожал всем своим большим, сильным телом. Он ничего не мог поделать с приступом отчаяния. Сжимая кулаки, рыцарь боролся с душевной болью. Ноги его подогнулись, в глазах вскипели слезы. Он бил и бил себя кулаками по бедрам, и жалобные рыдания рвались из его груди.
«Господи, за что?! Ты отнял ее у меня, едва я научился ее любить! За что? За что?»
Не в силах больше терпеть, он запрокинул голову, и его горестный вопль потряс древние стены замка Донегол.
Этот жуткий звук заставил часовых внять мольбам Рианнон, и они отворили двери. Рианнон кубарем скатилась по лестнице и оказалась в спальне, ошеломленно замерев возле залитой кровью кровати.
— Боже милостивый!
Зажимая рот дрожащей рукой, она отвернулась. Из глаз хлынули слезы — горькие, жгучие, полные раскаяния.
«Сиобейн, прости меня!»
Гэлан все еще стоял на коленях, запрокинув голову к потолку, и плакал навзрыд.
— Я знал, что что-то случилось, — хрипло прошептал он. — Знал! — И он снова и снова проклинал себя за то, что не послушался инстинкта и не вернулся раньше. И молил небеса избавить его от этой муки.
«Я пропал! Пропал!»
Рианнон первая обратила внимание на одежду несчастной женщины, старательно избегая смотреть на то, что осталось от ее лица.
— Это не она! — вдруг воскликнула недавняя узница и метнулась к кровати.
Гэлан встрепенулся, глаза, мокрые от слез, прищурились.
— Платье… Это не ее платье! На ней было темно-синее!
