Внезапно он протянул руку через разделявшую их пропасть, и под его ногами с хрустом обрушился край каменного пола. Сиобейн отшатнулась, вжимаясь спиной в стену. Он изловчился и выдернул кляп.
Она невнятно крикнула, едва ворочая онемевшими губами:
— Кто ты?
Он рассмеялся в ответ, словно имел дело с круглой дурой.
Она почувствовала, как его тело заслоняет ее от ветра, а к щеке прижимается холодная сталь кинжала.
— Такая милашка, — прошептал он и уколол ее, выпустив капельку крови.
Она попыталась отвернуться, но он грубо повернул ее к себе, заставляя смотреть прямо в неразличимые во тьме глаза.
— Зачем тебе моя смерть? Я ничего о тебе не знаю!
— Зато я знаю! Это будет самая сладкая из моих побед, миледи! — По его произношению Сиобейн решила, что имеет дело с англичанином. — Ты подохнешь и даже не будешь иметь понятия о том, кто это сделал!
— Тогда что же это за победа?
— Моя, и только моя!
Он провел кинжалом по скуле вниз, потом по горлу, и Сиобейн терпела, повторяя про себя, что если бы он хотел ее прикончить, то сделал бы это давным-давно. Неужели он такой трус? Или просто любит издеваться над своими жертвами?
— Ее милое личико слезло с черепа, как кожура с яблока! — зашептал он ей в ухо, и Сиобейн пробрал смертельный холод. — Она смотрела мне в глаза, а я отсекал ей нос, губы…
Сиобейн стало тошно.
— И она все еще жила, — шипел мерзкий голос. — Жила! — Он зацокал языком, как будто испытывал сожаление или раскаяние. — А ведь этот подарочек я готовил для тебя! Только для тебя!
— Почему?
— Это мое право!
— Да кто ты наконец?
— Твой король!
Тени заметались в какой-то неистовой пляске. Загрохотали камни.
Молния рассекла чернильно-темные небеса и сверкнула на лезвии его кинжала.
Она вздрогнула и отшатнулась от острия, упершегося ей в горло. Хищная сталь рассекла беззащитную плоть.
Он метнулся назад, в темный провал между камнями, словно уродливая крылатая бестия.
— Между прочим, пока ты прохлаждаешься в этом милом домишке и теряешь свою бесценную королевскую кровь, твой ублюдок прощается с жизнью!
Она задохнулась от ужаса. Господи, только не это! Его злорадный хохот слился с ударом грома, ядом растекаясь по жилам.
— Мучайся, леди Донегол! Ибо к утру не останется никого из тех, кто был тебе дорог!
Сиобейн прокляла его — и только тут поняла, что снова осталась одна.
Она дико забилась в своих путах, повторяя про себя: «Моя семья не переживет эту ночь!»
От этих усилий кровь еще сильнее хлынула у нее из разрезанного горла — жалкий ручеек живого тепла, быстро смываемый проливным дождем.
Молнии с грохотом вонзались в камни, как будто желая расколоть их на куски.
Но нет — это был перестук копыт. Крестьяне выскочили из домов и увидели, как Пендрагон на полном скаку несется к убогой хижине.
Он резко натянул поводья, и из дома выскочила Фиона.
— Где она? — взревел он, по ее растерянному лицу понял, что надеяться больше не на что. Он понурился, спрятал лицо в ладонях и выдохнул: — Господи!
Йэн подъехал сзади и ловил каждое движение англичанина, старавшегося скрыть свое отчаяние перед людьми.
— Прости меня, Пендрагон! — промолвила Фиона, Гэлан нахмурился и соскочил наземь, заставив ее испуганно отшатнуться.
— Я не собираюсь вымещать на тебе свой гнев, женщина! О Боже!..
— Тогда зачем ты привел сюда его? — Она кивнула на Магуайра. Гэлан язвительно заметил:
— Что, ирландец, не везде тебе рады?
— У нее давно на меня зуб, — ответил Йэн, спрыгнув с седла.
Фиона ринулась на него, как коршун на мышь, и ирландец выпрямился, стараясь сохранить невозмутимый вид.
— Это из-за тебя меня выгнали из дому, Магуайр! Я лишилась крова над головой, я лишилась семьи! Сколько лет я провела в изгнании, прежде чем снова встретила сестру? — В ее голосе зазвенели слезы, и Гэлан тут же встал рядом, готовый прийти на помощь. — А когда ее нашли, всем снова нет до меня дела! — Она пихнула ирландца в грудь и метнулась прочь.
Гэлан велел Йэну не двигаться с места, а сам поспешил за Фионой и резко повернул лицом к себе.
— Прости, что не сдержалась, Пендрагон! Глупо было распинаться перед этим типом! Лучше просто превратить его в жабу и посадить в клетку!
Гэлан молча смотрел на ее понурую фигуру и думал, как сильно они похожи со своей сестрой. Интересно, за что ее осудили на изгнание?
Фиона подняла глаза.
— Я нашла лаз в земле!
— Показывай!
Они вернулись к лошадям, и Гэлан усадил чародейку перед собой.
— Он жив! — шепнул он ей на ухо.
Она обмякла, вздохнув с облегчением, и Гэлан подивился ее выдержке: сколько бы она терпела, прежде чем спросила сама?
— Тупой, безмозглый англичанин! Я ведь его предупреждала!
— Де Клэр — человек долга, — возразил Пендрагон, расслышав в ее голосе нотки нежности.
— Де Клэр?! — Она извернулась, не веря своим ушам. — Так он приходится Пембруку…
— Племянником, ты угадала! — подтвердил Гэлан. — И очень гордится этим родством. Удивительно, что он не стал хвастаться перед тобой!
— Ему было не до разговоров!
— Тогда, боюсь, он запомнит тебя как страшный сон.
— Ему же лучше. Он все равно не верит в существование нашего племени.
— Я тоже не верил. Но как ни крути, а он бы не выжил без твоей помощи.
Остаток пути они ехали молча, пока не оказались под сводами леса. Чародейка попросила Гэлана остановиться, соскочила на землю, опустилась на колени и стала ощупывать склон холма перед собой. Гэлан не отходил от нее ни на шаг.
— Клянусь, это было где-то здесь!
— Я верю тебе. — Он присел рядом и опустил руку ей на плечо. — Лучше наберись терпения.
— Откуда оно у тебя, англичанин?
— У меня нет выбора.
Молния осветила его лицо, и Фиона увидела правду. Он был на грани помешательства, измученный неизвестностью и страхом. Тем большее уважение вызывала его способность держать себя в руках.
— Вот лаз, Пендрагон! — Йэн наконец нащупал кольцо и веревку. — Только здесь пусто!
Гэлан, запрокинув голову, закричал — дико, оглушительно. Так, наверное, ревел бы дракон, изображенный у него на гербе.
— Полегчало?
Он ожег яростным взглядом Магуайра и кинулся к пленному:
— Куда он мог ее отвезти?
— Может быть, к себе в замок. Или на ферму на границе своих земель.
