Спустились сумерки, автострада засветилась огнями, но никто не проходил мимо того места, где они укрылись. Вдруг проехала машина и остановилась, освещая фарами ворота.
— Быстро! Просыпайтесь! — прошипел Сквинтэм.
Он в нетерпении следил, как человек в синей форме вышел из машины, отпер замок и распахнул ворота.
— Давайте! — тихо сказал Сквинтэм, и, как только полицейский вернулся на водительское место, все трое под прикрытием машины проскользнули внутрь. Они прятались в тени, пока машина проехала мимо и дальше, а потом огляделись, чтобы понять, где находятся. Похоже, что они были на общей автостоянке. Она была ярко освещена, но вокруг было слишком темно, чтобы Кейти могла найти стоянку для грузовиков.
— Летите на крышу, где вы были раньше, — сказал ей Сквинтэм, — а начнёт светать — возвращайтесь к нам.
— Пахнет съестным, — сказал Лабер, когда голубка улетела, — вон там. — И он вытянул морду в направлении здания.
— Там, должно быть, ресторан, — сказал Сквинтэм. — Хочешь заявиться туда, встать на задние лапы и попрошайничать?
— Нет, не хочу, — сказал Лабер, — но снаружи должны быть баки для отходов. Люди выбрасывают много еды.
— У баков есть крышки.
— Их можно сдвинуть.
— Стоит попробовать, а? — сказал Сквинтэм.
Бок о бок они стали красться вдоль забора, когда неожиданно со стороны шоссе появилась машина. Вместо того чтобы, как другие, остановиться около ресторана, она быстро проехала в самый дальний угол стоянки и затормозила. В кабине сидели мужчина и женщина. Мужчина вышел, украдкой огляделся и, никого не заметив, достал из кармана кусок толстой верёвки и открыл заднюю дверь. Из машины выскочила собака и бросилась к нему, она лизала его руки и радостно махала хвостом. Мужчина торопливо привязал один конец верёвки к ошейнику, а другой — к железному столбу. Потом он повернулся и заспешил, можно сказать, побежал к машине. Собака доверчиво пошла за ним к забору, и даже теперь она несколько секунд стояла и помахивала хвостом, глядя вслед хозяину. Но когда завёлся мотор, она тревожно заскулила, а потом, когда машина быстро поехала со стоянки по направлению к шоссе, неистово залаяла. Когда же машина скрылась из виду, раздался, перекрывая неумолчный рёв шоссе, жуткий, душераздирающий вой.
— Подождите! — кричала привязанная собака, натягивая и отчаянно дёргая верёвку. — Не покидайте меня! Вернитесь! О, подождите!
Если бы Сквинтэм был один, он, скорее всего, обошёл бы её стороной, но мягкосердечный Лабер не мог вынести этих причитаний и помчался на помощь.
Когда он приблизился, вой сменился испуганным лаем.
Лабер притормозил и, помахивая пушистым хвостом, приветливо глядя из-под густых бровей, сказал, стараясь утешить:
— Всё будет хорошо, не бойся, старина.
— Я не старина, — дрожащим голосом сказала собака. — И всё ужасно, и ничего хорошего не будет. Мои хозяева… Они только что бросили меня. Почему? Почему они меня бросили?
Лабер видел теперь, что это была очень молодая собака, почти щенок.
— О, они вернутся за тобой, — сказал он. — Думаю, они просто забыли. Когда они увидят, они вернутся.
— Брось ты, — послышался голос. Это к ним подошёл Сквинтэм. — Жизнь как дорога с односторонним движением. Назад повернуть невозможно.
Глава восьмая. К югу по М1
Взошла луна, и при её свете Лабер и Сквинтэм могли хорошо разглядеть брошенную собаку. Хотя она была молодая и угловатая, но высокая, почти такая высокая, как Лабер. Уши у неё, как и у Лабера, висели, хвост был длинный и пушистый. Но сходство на этом кончалось. Разница заключалась не только в том, что у неё была шелковистая, волнистая, тёмно-рыжая шерсть. Собака была изящна, элегантна, в ней чувствовалась порода.
Сквинтэм, в котором текла голубая кровь, это сразу заметил. А для Лабера это была просто собака, попавшая в беду, и первым его желанием было освободить её от привязи. Она всё ещё натягивала верёвку, поскуливая и глядя в направлении, куда исчезла машина.
— Сейчас мы тебя освободим! — прорычал он и хотел было перегрызть верёвку, но Сквинтэм зашипел:
— Нет, Лабер, нет!
— Почему?
— Освободишь её сейчас, и она погибнет. Она сразу бросится на шоссе, за своими хозяевами. Подожди, давай попробуем её немного успокоить. Задай ей какие-нибудь вопросы, чтобы отвлечь. Спроси, какой она породы, только вежливо.
Лабер прочистил горло.
— Прошу прощения, — сказал он приподнятым тоном. — Позвольте спросить — вообще-то мне следовало знать, но я никогда не видел прежде такую, как вы, такую красивую, с шелковистой шерстью такого замечательного цвета… Можно спросить, какой вы породы?
— Я рыжий сеттер.
— О, — сказал Лабер. — Р-р… с родословной, да?
— Конечно.
Сквинтэм замурлыкал.
— А какой вы породы? — спросила она Лабера.
— Да я точно не знаю, — сказал Лабер. — Моя мать пасла коров. Там, откуда я родом, много коров.
— А ваш отец?
— Я точно не знаю.
— Можно узнать ваше имя?
— Лабер. О, а это мой друг Сквинтэм. А вас как зовут?
— У меня ещё нет имени.
— Но… те люди, которые вас здесь оставили, они, должно быть, вас как-то называли?
— Они так и не могли прийти к согласию, как меня называть. Видите ли, я была у них недолго.
— Сколько?
— Неделю.
— Но почему?.. — начал Лабер, однако Сквинтэм его прервал.
— Слушай, — сказал он, — у нас полно времени, целая ночь впереди. Почему бы нам не попросить нашу новую знакомую прилечь, успокоиться и всё нам о себе рассказать, а потом мы посмотрим, чем можно ей помочь.
— О’кей, — сказал Лабер. — Если вы не против… э… о, как это неудобно, что у вас нет имени.
Собака, которая к этому времени перестала тянуть верёвку и скулить, легла, как и предлагал Сквинтэм, посмотрела на большого лохматого пса и с глубоким вздохом произнесла:
— А вы не могли бы дать мне имя?
— О, что вы! — сказал Лабер. — Я не разбираюсь в таких делах. Пусть лучше Сквинтэм.
— Хорошо, — сказал Сквинтэм мягким голосом. — Дайте-ка подумать. Может быть, как-то связать с вашей породой? Вы, говорите, рыжий сеттер?
