совал бы свой нос в чужие дела, я бы сейчас не знал, что творится за моей спиной. Закон большого города: предупрежден – значит, вооружен. Советую пересмотреть свои взгляды, иначе не заметишь, когда тебе в спину уставится дуло пистолета.
Ханна испуганно смотрела на Слейда. Горло стеснило неожиданное предчувствие беды.
– Что случилось? Что произошло, пока я отсутствовала? Слейд переступил через задние лапы собаки и прошел к столу. Усевшись, он сплел пальцы в замок.
– Пока вы с Изабель катались по городу, в соседнем доме снова забурлила жизнь. Вернулись тетка и дядька твоей матери. Так что будь осторожнее, когда выходишь из дому.
– Я всегда ношу с собой оружие. Даже когда спускаюсь к ужину. – Сердце Ханны билось часто и тяжело. – Какую еще предосторожность я должна соблюдать?
Слейд посмотрел на нее, как на неразумное дитя.
– Ханна, я уже говорил тебе, что ты не на Диком Западе. Здесь совсем другие законы. В Бостоне враги никогда не встречаются в открытом поединке. Они действуют исподтишка. Лучше тебе хорошенько проникнуться мыслью, что твои родственники представляют для тебя опасность. Размахивать пистолетом глупо и нелепо. Сайрус и Пейшенс – страшные люди. Они давно перешли грань, за которой человеческая жизнь что-то значит. С каждым днем у них все меньше шансов получить желаемое, а отчаяние – плохой помощник для человека без принципов. Они на многое способны, Ханна.
– А ты? На что способен ты? Под видом защитника ты запер меня в своем доме. Ты лишил меня возможности самой разобраться во всем. Ты не менее страшный человек, чем Сайрус и Пейшенс.
Лицо Слейда помрачнело. Он медленно потер подбородок, буравя взглядом девушку.
– Что ж, я покажу тебе разницу. Думаю, тебе стоит побольше узнать о своих родственниках, – процедил он сквозь зубы. – Ты во многом права относительно Уилтон-Хьюмсов. К сожалению, у меня тоже нет доказательств…
– А как же обрывок письма? Ведь ты нашел его после моего отъезда? Он все еще у тебя?
– Да, он остался в моем доме. Ты хочешь, чтобы я вернул его тебе? Нет? Тогда пусть лежит там, где лежит. Поверь, твоя улика в безопасности. – Слейд усмехнулся. – Но она доказывает только, что Уилтон- Хьюмсы послали твоей матери письмо. Письмо еще не преступление!
– Письмо! Через двадцать пять лет! Да еще накануне убийства. Едва ли такой поступок можно считать совпадением. Ведь я нашла обрывок в камине в тот день, когда погибли родители. Я и сестры… – Ханна отвернулась, чтобы скрыть слезы.
– А еще на обрывке значится мое имя, – добавил Слейд. – Теперь ясно, почему ты подозревала меня. Ладно, оставим письмо в покое. У меня есть к тебе вопрос. – Он помолчал, барабаня пальцами по столешнице. – Ты готова ввязаться в расследование?
– Конечно, я потому и приехала, – вздернула подбородок Ханна.
– Что ж, на том и порешим. – Губы Слейда превратились в тонкую ниточку. – Твою мать убили только из-за завещания, других мыслей у меня нет. После смерти Ардис все деньги отходили ей. Двум сыновьям Ардис доставались лишь небольшие трастовые фонды. После кончины Гамильтона его фонд тоже отходил Сайрусу.
Ханна почувствовала, как сердце сжала ледяная рука страха.
– Так все дело в деньгах? Маму убили из-за наследства? А не потому, что она вышла замуж за папу? – Она с ужасом зажала рот рукой. – Господи! Бедный отец, он умер, защищая ее. Когда мы нашли родителей, они лежали друг на друге. Какой ужас!
– Мне очень жаль, Ханна, – не выдержал Слейд. – Я предполагал, что до убийства не дойдет. Какой я слепец!
– Откуда ты мог знать? Я не понимаю. И тогда, во время приема, ты сказал, что знаешь, кто виноват в смерти моих родителей. Но как ты мог знать? Или ты тоже участвовал в этом?
Она вновь обвинила его в причастности к смерти родителей. На сей раз он не вскочил, не вышел из себя. Он продолжал, не мигая, смотреть на Ханну.
– Я действительно имею отношение ко всей истории. Но совсем не в тот смысле, в каком ты думаешь.
Ханна вцепилась пальцами в подлокотники стула.
– Как тебя понимать?
– Я попытаюсь объяснить. Ардис оставила твоей матери огромное состояние. Миллионы, Ханна. Сайрус и Гамильтон ждали смерти Ардис, надеясь разделить деньги пополам.
Ханна, потрясенная размером суммы, ошеломленно молчала.
– Но Ардис поступила иначе.
– Почему же она лишила сыновей денег?
– Не совсем так. Трастовые фонды, которые она им оставила, весьма велики. На такие деньги можно жить всю жизнь, не беспокоясь о будущем. Но Сайрус привык ни в чем себе не отказывать. Он с легкостью тратит огромные суммы, влезая в долги. Ему нужно все состояние Ардис, а не жалкие крохи, которые достались в его распоряжение. Похоже, его мать понимала, что такой мот, как Сайрус, недостоин денег. А Гамильтону она так и не смогла простить жестокость, с какой он отказался от дочери. Быть может, Ардис пыталась загладить вину Уилтон-Хьюмсов перед твоей матерью, Ханна. Ведь она ее очень любила.
– Знаю. Бидди рассказывала нам. – Ханна шмыгнула носом.
– Кто такая Бидди? И что она вам рассказывала?
– Удивительная женщина. Когда-то она оставила Бостон, чтобы следовать за матерью туда, куда она поехала, – на Дикий Запад. Бидди – ее горничная, а позднее она стала нашей няней. Мы относимся к ней как к бабушке. Она рассказывала нам о Бостоне и об Ардис.
