— Значит, вы с Шимейн поженились совсем недавно?
— Достаточно давно, чтобы оценить преимущества нашего союза, — натянуто улыбнулся Гейдж.
Уильям сразу уловил решимость в голосе сына — похоже, девчонка не теряла времени и успела пожаловаться мужу, что его отец недоволен их браком. Неудивительно, что теперь она выглядит такой смущенной.
— Значит, она рассказала тебе, что я недоволен твоим выбором?
Гейдж сжал челюсти, мускулы на его щеках дрогнули.
— Шимейн не сказала об этом ни единого слова, отец, но поскольку прежде ты не стеснялся выражать свое мнение, думаю, ты мог бы высказать его мне. Я настаиваю, чтобы впредь ты обсуждал наш брак со мной, а не с Шимейн. Мне не по душе, что ты расстроил мою жену, и я не собираюсь молчать, зная, что ты оскорбил ее!
Задрожав, Эндрю уткнулся в плечо отца. Почувствовав, как испуган ребенок, Гейдж погладил его по спине, понимая, что должен сдержать пыл — хотя бы ради сына.
— Прости, отец, — извинился он. — Похоже, мы оба немного не в себе. Как видишь, я до сих пор не научился сдерживаться.
— Пожалуй, мне лучше уйти, — сдавленным голосом отозвался Уильям. Он повернулся и направился к двери, но Шимейн бросилась к нему наперерез и коснулась руки старика.
— Не уходите, милорд, прошу вас! — взмолилась она. — Я не хочу быть причиной еще одной ссоры между вами. Останьтесь, поужинайте с нами, а если захотите погостить, наверху есть небольшая спальня, где вас никто не потревожит. — Проведя дрожащими пальцами по смуглой, покрытой выступающими венами старческой руке, она просительно добавила: — Вы должны остаться — хотя бы ради Эндрю: ведь вы — его единственный дедушка!
Уильям взглянул на нее сквозь слезы, которые навернулись на глаза, несмотря на все попытки сдержаться.
— Я так долго искал сына, что не хотел бы снова потерять его…
Шимейн всем сердцем пожалела одинокого старика и с мягкой улыбкой предложила:
— Тогда оставайтесь, милорд, и будьте как дома.
— Спасибо, Шимейн. Я с радостью останусь с вами. — Уильям потрепал ее по руке.
Шимейн подвела графа к Гейджу.
— Не надо больше ссориться, — попросила она, глядя на мужа в упор. — Эндрю и без того напуган. Дорогой, за годы былые раны затянулись, но если вы не простите друг друга, разве сможете забыть о нанесенной обиде и сбросить тяжесть с души?
Гейдж понимал, что она права, но прошла минута, прежде чем он решился встретиться взглядом с отцом:
— Ты уже видел корабль, который я строю?
Уильям с облегчением вздохнул.
— Да, и хотел бы осмотреть твою мастерскую. — Он обвел рукой комнату. — Такой мебели я не видел даже в лучших домах Англии. Тебе есть чем гордиться, Гейдж.
Эндрю поднял голову, оглянулся на дедушку, а затем вопросительно уставился на отца.
— Папа, можно, я тоже пойду?
— Ты непременно поможешь мне показать дедушке мастерскую, — улыбнулся Гейдж.
Эндрю попытался сморщить нос как отец.
— Дедушка поможет тебе строить корабль?
— Сначала он должен научиться исполнять приказы, как остальные мои работники, — насмешливо заявил Гейдж, заставив отца поперхнуться. Он постучал старика по спине, помогая ему отдышаться, но не удержался и повторил то же требование, какое отец когда-то предъявил к нему: — Ты начнешь работу подмастерьем, пока не докажешь, что способен на большее.
Уильям не знал, что делать — кашлять, стонать или смеяться.
— Черт побери, Гейдж, ты же мне мстишь!
Гейдж усмехнулся, чувствуя, как напряжение исчезает:
— Пожалуй, да.
Позднее вечером в большой спальне Шимейн сняла ночную рубашку и нырнула под одеяло в объятия ждущего мужа. Гейдж радостно улыбнулся, когда она прижалась к нему.
— Большинство женщин надевают ночные рубашки, ложась в постель, а ты, дорогая, поступаешь наоборот.
Шимейн шутливо куснула Гейджа за грудь, исторгнув из его уст изумленные возгласы вперемежку со смехом.
— Большинство женщин в постелях не ждут такие мужчины, как ты, любимый. — Она провела ладонью по его телу и застонала в восхищении. — Иначе они не стали бы терять времени, надевая ночные рубашки. Ждали бы в постели с распростертыми объятиями.
Гейдж повернул голову на подушке и прищурился, глядя в смеющееся лицо жены.
— Тогда почему же мне пришлось ждать вас, мадам?
Положив ногу на бедра Гейджа, Шимейн придвинулась ближе к теплому телу мужа.
— Потому что после купания у меня были дела на кухне. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы в присутствии твоего отца я разгуливала по дому обнаженной?
— Ни в коем случае, мадам! Такое зрелище я приберегаю только для себя, — заявил Гейдж, передвигая повыше ее колено. Его ладонь ласкающим движением скользнула по внутренней поверхности бедра Шимейн, коснулась ягодицы. — Я не желаю делить тебя ни с кем.
Дыхание Шимейн стало прерывистым — пальцы Гейджа дотронулись до ее лона.
— Как думаешь, твой отец слышит нас из верхней комнаты?
— Надеюсь, нет, и я не позволю опасениям лишать меня удовольствия, любимая. Мне пришлось ждать весь день, чтобы получить то, что ты пообещала мне на веранде.
Приподнявшись, Шимейн задумалась.
— А разве я что-нибудь обещала?
— Обещал твой поцелуй, дорогая, а я всегда готов принять столь заманчивое приглашение.
Смеющиеся глаза Шимейн ярко вспыхнули.
— Вы видите приглашение даже в покачивании моих юбок, сэр, — поддразнила она мужа. — По правде сказать, мне кажется, что вы все время думаете только об одном — о плотской любви.
— Вот теперь вы знаете меня как свои пять пальцев, мадам, — усмехнулся Гейдж.
Глава 18
Шумный щебет птиц разбудил Уильяма Торнтона задолго до того, как солнце всплыло над горизонтом. Какофония криков, трелей и странного шипения, доносящегося из-за деревьев у дома, окончательно вывела его из дремоты. Убедившись, что в таком гаме ему не заснуть, Уильям решил выйти и полюбоваться незнакомой природой.
Натянув бриджи, он связал узлом полы ночной рубашки, надел сапоги и вышел на переднюю веранду. Мимо дома пролетела сова, лениво взмахивая крыльями. За ней гналась маленькая пичужка, несомненно, пытаясь отплатить за какую-то обиду. Скорее всего причиной галдежа стало утреннее похищение яиц или птенцов.
Минуту Уильям полной грудью вдыхал теплый, напоенный ароматом цветов воздух и разглядывал раскинувшийся перед ним пейзаж, озаренный серым предутренним светом. Через час взойдет солнце. Уильям представил, как огненное светило всплывает из-за зеленой глади леса, и решил, что с палубы недостроенного корабля рассвет виден гораздо лучше, чем из окон дома. Желая насладиться живописным зрелищем, он зашагал к кораблю, но едва приблизился к берегу, как заметил вытащенную на песок лодку и нескольких мужчин, суетливо бегающих от лодки к кораблю и обратно. Шагнув за дерево, Уильям предпочел остаться незамеченным и выяснить намерения непрошеных гостей.
Волосы Уильяма встали дыбом, когда он заметил громоздкого мужчину, несущего к кораблю деревянный бочонок. Бочонок был тяжелым — Уильям заметил это, когда грузный незнакомец передал его другому человеку, стоящему на сходнях. Пока Уильям наблюдал на ними, здоровяк направился к лодке за еще одним бочонком. Внезапно из лодки поднялся тучный мужчина и двинулся к кораблю, опираясь при ходьбе на
