Он покачал головой, будто это ему совсем не понравилось. Похоже, что она действительно была редактором, а ему хотелось, чтобы она оказалась простой доступной женщиной.
Синтия, хмурясь, смотрела на него.
– Я же вам сказала, что я редактор. Он пожал плечами:
– У меня в жизни есть вещи поважнее, чем чтение о событиях, которые не происходили в действительности.
В ней закипел гнев. Она стремительно отстранилась и убрала руку с его локтя.
– К вашему сведению, книги, повествуют ли они о вымышленных событиях или о реальных, столь же важны, как и любой жизненный опыт, – критически заметила Синтия.
Он изумленно поднял брови:
– Образование меняет человеческую жизнь, И вы можете получать знания как из романа, так и из учебника.
Она порывисто вздохнула и рванулась вперед:
– Авторы пишут, основываясь на опыте, исследованиях или истории. И то, что они пишут, доходит до тысяч людей. – Она снова глубоко втянула в грудь воздух. – А вы можете сказать, что чем-либо впечатлили тысячи людей?
Он покачал головой:
– Я никогда и не хотел этого. Я буду счастлив, если смогу впечатлить вас.
– Вы не принимаете меня всерьез.
– Конечно, принимаю. Вы серьезная леди. Мне следовало бы понять, что вы готовы вспылить, если что-то глубоко вас заденет или обидит.
– Что вы хотите сказать?
– Ну, например, то, что у вас рыжие волосы, а это как раз признак горячего нрава. – Уголок его рта пополз вверх в кривой ухмылке.
– Разве вы не слышали, что я сказала?
Теперь ее гнев уступил место смущению. Он снова предложил ей согнутую в локте руку и заставил ее опереться на нее. Потом повел по коридору.
– Вы любите читать. Что ж, я вас не осуждаю.
– Вы – что?!
Гнев снова охватил ее, но на этот раз она сдержала себя.
– Вы любите книги, а я предпочитаю коров и лошадей. Согласны, что такое может быть?
Она пыталась понять его логику.
– Да, думаю, это справедливо.
Синтия знала, что далеко не для всех чтение было столь важно, как для нее. Конечно, ей было гораздо приятнее свернуться клубочком за чтением, чем трястись на лошадиной спине. Но Мэверик не разделял ее интересов. И это разочаровало ее.
Они спустились по лестнице, пересекли холл и вышли из «Пыльного гуртовщика». Бархатная ночь охватила их и втянула в свою черноту. Кругом было темно, если не считать золотистого света, просачивавшегося из салунов и кафе, расположенных на главной улице Лордсберга.
– Даже если книги вас не интересуют, вы все-таки хотите, чтобы я издала историю вашей жизни. Не правда ли?
Она остановилась, чтобы заглянуть ему в лицо.
– Сделка есть сделка. И раз уж вам так угодно, я сдержу свое слово.
Он задумался о том, в чем же, собственно, их сделка заключалась. Впрочем, это значения не имело. Правда и честность ничего не изменили бы в его жизни и в отношениях с Синтией. Она верила в фантазии, ей нравилось мечтать. Если она хотела историю из жизни Дикого Запада, он мог ей помочь.
– Хорошо, – согласился Мэверик.
Она вздохнула с облегчением.
– А теперь давайте найдем какое-нибудь прелестное местечко, где мы сможем поесть.
Он искоса посмотрел на нее:
– Бифштекс с картофелем найти будет нетрудно.
– Я хотела бы что-нибудь еще, кроме бифштекса, если это возможно.
Пока они шли по дощатому тротуару, Синтия внимательно смотрела по сторонам, надеясь найти что- нибудь, соответствующее ее вкусам. Но ей не удавалось сосредоточиться. Ощущение жара, исходившего от его плоти и проникавшего сквозь тонкую ткань рубашки, отвлекало Синтию, сбивало ход ее мысли Мэверик показал на какое-то кафе через дорогу:
– Лонгхорн обслуживает здешних владельцев ранчо. Там хорошая еда. И вам не обязательно заказывать бифштекс.
Мэверик тут же пожалел о своем предложении. В этом кафе его могли узнать. К счастью, Синтию не заинтересовал этот вариант, и они прошли мимо, продолжая свой путь по дощатому тротуару. Она замедлила шаги возле каждого салуна и пыталась заглянуть внутрь сквозь завесу, образуемую дымом.
